Страх пронзил ее чуть ли не до тошноты. Немного привстав, она заняла позицию для атаки.

Отсюда она хорошо разглядела стоявших у входа. Оба одеты в черное, но в руках у них влажно поблескивают мечи, то скрываясь в несомых ветром клочьях тумана, то вновь показываясь.

Ей вдруг стало очень жарко. Одежда прилипла к телу, покрывшемуся испариной от страха. Стараясь сохранять ровное дыхание, Калай прижалась плечом к стене.

— Мне поручено сделать тебе предложение, — сказал рослый мужчина.

— Какое предложение?

— Церковь желает простить всех вас. Вам требуется лишь отдать папирус и принять обет молчания.

Калай увидела, как Кир недоверчиво качнул головой и тихо засмеялся.

— Скажите епископу Меридию, что никакого папируса не существует. И какой нам толк от ваших обещаний? По приказу церковников Меридий уничтожил целый монастырь… почти сотню монахов, посвятивших жизни Господу. Что для вас еще семь жизней?

Мужчины подобрались ближе. Калай разглядела их бледные лица.

— Центурион, мы знаем, что из всех лишь ты один умеешь драться. Если ты не сдашься, твои друзья погибнут по твоей вине. Ты этого хочешь?

Как ни старалась Калай, ее дыхание стало глубоким и хриплым. Воздух с шумом вырывался из ноздрей.

Из туннеля в дальнем конце пещеры появились три безмолвные тени. Они быстро заняли свои места у стен. Надо было им стать солдатами, а не монахами, подумала Калай.

Она услышала шорох ткани по камню, доносящийся снаружи, и поняла, что нападавшие пошли в атаку.

Покрепче ухватив кинжал правой рукой, она опустила его ниже и придвинула ближе к себе, готовая сделать выпад и вспарывающее движение вверх. С пятнадцати лет она знала, что никогда не следует заносить кинжал над головой. Противник может перехватить тебя за запястье, выкрутить его и с легкостью отнять нож. Гораздо сложнее защититься от ножа, если противник держит его низко и близко к телу. Но сейчас они могли войти, размахивая мечами, и тогда она останется без рук куда раньше, чем успеет нанести удар.

Кир поглядел на нее.

«Готова?» — спросил он одними губами.

Калай кивнула.

Но как только Кир поднял меч…

В пещере раздался дикий, нечеловеческий крик, от которого у Калай кровь застыла в жилах. Прежде чем она заставила себя сделать шаг на дрожащих, подгибающихся ногах, мимо нее пронесся огромный, как гора, силуэт, обрамленный развевающимися коричневыми лохмотьями. И исчез в плотном тумане.

— Ливни, нет! — закричал Варнава.