Затем она очень тихо открыла дверь и вошла в спальню Франсин. На прикроватной тумбочке она увидела мобильный телефон. Совершенно очевидно, что его нужно забрать. Когда мачеха выходила из ванной, то услышала шаги Франсин на лестнице. Она поспешно бросила мобильник на пол и затолкала его ногой под гардероб – на большее времени не оставалось.

– Вот, меняю полотенца в твоей ванной, – сказала она.

Чуть позже часа Франсин выставила на стол жареную курицу и печеную картошку. Салат в стеклянной миске – бледно-зеленые ломтики авокадо и длинные палочки красного перца на фоне темно-зеленых листьев латука – выглядел очаровательно. Джулия не собиралась открывать вино, но вдруг передумала: надо быть доброй с Франсин; это, в конце концов, будет милосердием, если та проспит остальную часть дня.

«Мне противно это делать, – говорила себе Джулия, – но я должна. Теперь я понимаю, что имели в виду викторианцы, когда били своих детей и приговаривали: «Мне больнее, чем тебе».

Франсин выпила только один бокал вина, а вот бокал Джулии она наполнила во второй раз, а потом и в третий.

– Ты сегодня куда-нибудь собираешься? – спросила она. – К нам кто-нибудь придет?

Это в ней заговорила совесть, подумала Джулия.

– Я буду сидеть одна.

– Я слышала твой разговор с Ноэль и решила, что она зайдет к тебе.

– Франсин, если ты намерена выполнить свое обещание, – сказала мачеха, – и все убрать, я бы попросила тебя поторопиться. Или ты намерена оставить уборку мне?

– Нет, я все сделаю, – сказала Франсин.

Она вымыла сковородку и салатник, убрала в посудомойку тарелки, бокалы и столовые приборы, засыпала порошок, закрыла дверцу и включила машину. Затем спросила у Джулии, не хочет ли та кофе. Джулия ответила:

– С меня на сегодня кофе хватит.

Она села в кресло и развернула воскресную газету. Там была скандальная статья о художнике по имени Саймон Элфетон, который оказался гомосексуалистом, и фотография, на которой он обнимал за плечи молодого человека. Оба улыбались. До чего же легкая жизнь у некоторых, подумала Джулия. Как только Франсин поднялась наверх, чтобы переодеться, она выбежала из дома. Джонатан Николсон был уже на месте, сидел на автобусной остановке с молодой женщиной. Он привел с собой женщину, чтобы выглядеть пореспектабельнее. Нет предела его хитрости и изобретательности. На нем были высокие кожаные ботинки и бейсболка.

Джулия уставилась на него, но тот отказывался смотреть в ее сторону. Она, естественно, не сомневалась, что тот видит ее. Скоро он узнает, кто тут главный. Он весь день и весь вечер просидит на этой продуваемой всеми ветрами остановке и заработает за свои труды простуду, надеялась она.