Но Скелетов приятель твердо стоял на своем. Он говорил:

— Настоящего преступника я, может, и не испугаю. А если человек сомневается, убить ему сейчас свою жену или воздержаться от этого, то мои слова заставят его задуматься… Да и серьезный преступник может после этого семь раз отмерить и, может быть, перенесет свое преступление на другое время. Все-таки после того, как тебя остановил патруль и так поговорил, ты уже сто раз подумаешь, идти спокойно домой или безобразничать…

— Ты же все равно ничего сделать не можешь, — возражали ему. — Пока человек ничего не совершил, нечего его пугать. Ты даже задержать без оснований не имеешь права. И преступник это знает.

— Знает-то знает, — говорил приятель. — Но ведь тут такое дело, — он загадочно хмыкал и крутил пальцами перед носом собеседника: — Тут такое дело… Психология.

Вот Скелет и решил действовать с позиций «психологии». Хотелось напугать негодяев. Да и вообще — приятно же сказать монстру, что он — монстр и что ты об этом знаешь…

Единственное, что смущало Скелета, было то, что Аркадий Моисеевич довольно старенький. С ним трудно было завязать контакт. Он приходил на работу в морг к десяти часам утра, а уходил под вечер. И не выходил, например, в садик, покурить.

Днем в морге жизнь была довольно оживленная. С утра привозили трупы умерших за ночь больных. Скелет уже знал, что это два или три тела.

Потом приходили родственники умерших, которых нужно было хоронить, и приезжали похоронные автобусы.

К этому времени санитар — добрый молодец — уже успевал все приготовить для прощания в небольшом зале.

Когда уезжали автобусы с телами и скорбящими родственниками, появлялись еще люди. Это были родственники тех, которых предстояло хоронить назавтра. Они приносили вещи, в которые нужно было обрядить покойников.

Санитар был один — главный, который все и делал. Он сам получал деньги, скромную мзду от плачущих женщин в платочках. Днем приходил еще один санитар, но он находился в морге сравнительно недолго и с родственниками умерших не общался. Он что-то выносил в стоящие неподалеку мусорные баки, иногда останавливался у заднего входа покурить.

Добрый молодец работал часов до двух дня, а потом уходил домой. И появлялся только поздно вечером. Ему предстояла тяжелая ночная работа — обряжать покойников, накладывать грим, замазывать выступившие трупные пятна. Чтобы утром все было готово.

«Зря ругаются люди и говорят, что с них дерут много денег за похороны», — думал Скелет, наблюдая изо дня в день за всем происходящим. Ему было жалко мордастого доброго молодца-санитара. Пусть он получал свои деньги от родственников, но ведь это были деньги за каторжный и неприятный труд.