Утром мы проснулись довольно поздно. День оказался не таким жарким, как предыдущие. Как пелось в старой пролетарской песне — тучи над городом встали… Что ж, уж к чему, к чему, а к этому петербуржцам не привыкать. Будь то летом или зимой.

Хельга, не надевая ничего на себя, побежала на кухню и сварила кофе. Еды у меня никакой не было, и наш завтрак составили кофе и сигареты.

— Где ты пропадал вчера весь день? — поинтересовалась Хельга.

Я не хотел ничего говорить ей о Юле. И не потому, конечно, что опасался ревности. Если бы я побоялся говорить о Юле и о наших с ней отношениях, это было бы полным предательством. Нет, я сказал бы, но не хотелось вдаваться в подробности происшедшей трагедии.

Мне не хотелось говорить об этом вскользь, мимоходом. А рассказывать подробно — значило слишком надолго затянуть этот разговор.

Да и что даст рассказ Хельге? Она все равно не знает Юлю и не сможет почувствовать того, что я буду рассказывать.

Не хотел я говорить и из корыстных мотивов. Пришлось бы сказать, зачем я появился в больнице. Хельга, узнав о наших со Скелетом подозрениях, разволновалась бы. Еще бы, узнать, что ты работаешь в больнице, где происходят такие вещи.

Даже если Скелет ошибся, и интересующие нас преступления происходят в другой больнице — все равно для врача узнать об этом достаточно тяжело.

— Ездил на дачу, — ответил я просто и тем самым снял все остальные вопросы. Вот и все. Наверное, Юля сама одобрила бы мой ответ. Незачем трепать ее имя в разговоре с женщиной, занявшей ее место в моей постели…

— Как ты жила все это время? — спросил я Хельгу. — Что ты делала? Я ведь ничего не знаю о тебе.

— А что бы ты хотел знать? — пожала плечами женщина. Она сидела передо мной, накинув на обнаженное тело плед. Лицо ее в утреннем свете было бледно, но трепетавшие губы и подрагивающие длинные ресницы выдавали еще недавно бушевавшую в ней чувственность.

— Ты была счастлива с Левой? — задал я самый сакраментальный вопрос. Наверное, его часто задают женщинам, побывавшим замужем.

— Была. До известного времени, — ответила Хельга, помолчав.

— А потом? — нетерпеливо спросил я.

— Для этого я должна была бы рассказать тебе все с самого начала, — произнесла Хельга задумчиво. — Но это длинная история, и вряд ли тебе она будет приятна.

— Но я очень хочу ее выслушать, — сказал я. — Мне хочется все знать о тебе.

Это и в самом деле было так, особенно после этой ночи.

— Ты в этом уверен? — спросила женщина. — Ты так уж уверен, что тебе хочется знать все? Не лучше ли оставить некоторые вещи в стороне, в качестве интригующей загадки?