Под вечер, или ночью папа приходил, и я шла спать, довольная, что все в порядке и папа дома. Но каково было маме встречать его — выпившего, веселого, и знать, что он провел вечер в окружении таллинских знакомых и красивых девиц легкого поведения?

Что она чувствовала и что переживала при этом? А девицы такие крутились тогда возле каждого начальника средней руки в Эстонии, особенно в туристском деле…

Свобода нравов тогда в нашем окружении была ужасающая. Вся Эстония пыталась брать пример с Европы и главным образом брала пример в смысле свободы морали. Я же говорю, что народы заимствуют друг у друга только самое плохое…

Вероятно, моя мама сильно переживала все происходящее. Просто она была нордическая женщина и не позволяла себе высказывать чувства при посторонних, тем более при собственной дочери.

Но мама была еще довольно молодой, ей было всего тридцать четыре года. Тогда мне казалось, что она уже старая, а теперь-то я понимаю, что она вовсе не ощущала себя старухой. Наоборот, она думала о том, что еще молода и у нее, может быть, много хорошего впереди, а жизнь ее погибает тут, рядом с мотелем и распоясавшимся мужем…

Несколько раз я оказывалась невольной слушательницей неприязненных разговоров между отцом и матерью.

Домик у нас был небольшой, и по ночам, когда было тихо вокруг, все было отлично слышно из соседней комнаты, все разговоры. Особенно, если лежать тихо и прислушиваться.

«Крис, — говорила мать отцу. — Ты опять пришел ночью, и опять от тебя пахнет вином, хотя ты обещал мне быть аккуратнее».

«Брось, Мээлита, — отвечал отец. — Может настоящий мужчина вести себя по-мужски или он должен постоянно оглядываться на жену? Это же не по-мужски. Ты ведь хочешь, чтобы твой муж был настоящим мужчиной?»

«Да, но я не считаю, что помада на твоей шее, которую ты даже не удосужился стереть, идя домой, делает тебя настоящим мужчиной», — чуть не плача, но сохраняя достоинство, отвечала мать.

«Мои обязанности, моя должность накладывают на меня кое-что, — говорил, как бы оправдываясь, отец. — Ты же должна понимать, что я, как руководитель крупного туристского заведения, просто обязан делать некоторые вещи… Встречать начальство, важных гостей…»

«Ах, Крис, — с отчаянием в голосе говорила ему мама. — Это так, но я уверена, что случайные связи с девками и пьянки отнюдь не входят в твои служебные обязанности».

Это были бесплодные разговоры. Они не могли привести ни к чему хорошему, и не привели.

Постепенно моя мама отчаялась и стала тоже иногда ходить вместе с отцом по вечерам в мотель.

Теперь в эстонских газетах иногда пишут о том, что русские туристы развратили чистые нравы эстонского народа. Что наплыв растленных жителей славянского востока развратил людей. Бог им судья, этим газетчикам. Кто не хотел растлеваться, тот не растлевался. Это дело совести и желания каждого…