— Да, я чувствую себя в безопасности.

— Отлично.

Может, потому, что мы уже были далеко от Лондона, я почувствовала, как он оттаивает. Плечи уже не так напряжены, пальцы не впиваются в руль.

— И с судном все в порядке?

— Вроде бы да. Ремонт еще продолжаю, но скоро закончу и продам его.

— Зачем? — Впервые после Чизлхерста он взглянул на меня в упор.

— Я там больше жить не смогу. Думала, поможет, если переселиться в другую марину, а не помогло. Слишком много всего случилось на этой посудине. Куда ни глянь — все об этом напоминает. О том, как Фиц выстрелил в Малькольма, о том, что хотел сделать со мной Арнольд. И как тебя чуть не забили насмерть.

— Нельзя же отказываться от мечты. Пройдет какое-то время…

Я покачала головой:

— Ничего не изменится. Я не смогу там оставаться. Следующий поворот налево. Здесь — видишь?

Автомобиль свернул на Касл-роуд, замедлил движение: дорога постепенно сужалась. У меня оставались считаные минуты. Последние минуты с Диланом.

— Что же ты будешь делать? — спросил он.

Только бы не заплакать! Только не сейчас. Я сморгнула слезы.

— Не знаю, что я буду делать.

Господи, как я хотела услышать от него: «Поедем в Испанию. Поедем вместе!» — но он молчал.

Конец дороги, круг с выездом к дому смотрителя шлюза, а за ним — парковка, она же эллинг. Прибыли. Захрустел гравий под колесами, машина остановилась. В нескольких метрах от нас у бетонного причала стояла «Месть прилива». Между узкими баржами она казалась не к месту: великан, взрослый среди ребятни. Она господствовала над берегом.

Я затаила дыхание:

— Ты поднимешься на борт?

Дилан покачал головой.

— Не могу, — ответил он и буквально заскрежетал зубами.