— Джима обвинили в каких-то нарушениях из-за меня, — сказала я.

— С этим разберутся быстро.

— По-любому я ему не нужна.

Дилан насмешливо приподнял брови:

— Это он пытается тебе внушить? Бедняга втюрился в тебя, да еще и винит себя во всем, что произошло.

— Он не виноват. Во всем виновата я. Во всем.

— Меньше было бы проблем, если б тебе не вздумалось с ним переспать.

Словно пощечину залепил. Щеки вспыхнули, я стиснула зубы, чтобы не ответить тем же. Рана была глубока, я почувствовала, как слезы жгут глаза, и отвернулась от обидчика, лица завсегдатаев расплылись у меня перед глазами.

— Что ж, — сказала я наконец, — не все ли равно, ведь тебе на меня наплевать.

— С чего ты взяла, что наплевать?

— Почему с тобой так трудно? Что с тобой происходит? — спросила я и повернула голову, чтобы лучше его видеть. — Дилан!

Он осушил кружку, поставил ее на пластиковый контейнер и зашагал прочь, к парковке. Я устремилась следом, пытаясь нагнать его, но он уже сел в машину, включил двигатель, и гравий полетел во все стороны, когда автомобиль рванул мне навстречу.

Я осталась посреди площадки. Автомобиль с пугающей скоростью летел на меня. Скрежет тормозов, он остановился, едва не ткнув меня бампером.

Я села рядом с водителем, с силой хлопнув дверцей.

Мы оба молчали.

Дилан свернул в Бромли, к станции. Мое время истекало.

— Послушай, — заговорила я наконец, — может, подбросишь меня домой? Не хочется ехать на электричке.

— Общественный транспорт не для нас, так, что ли?

— Нет, просто я хватила лишку. Не хочется ехать в поезде в подпитии.

Он коротко рассмеялся: