Беатрис приняла решение в течение секунды.

— Я хочу продать дом, — сказала она, — да, я хочу его продать.

— Тогда надо это сделать, — сказал Фредерик.

Все следующие месяцы Беатрис думала не о своем решении — оно было принято окончательно, а о том, что делать с Хелин, как лучше всего сообщить ей об этом. Конечно, лучше всего было бы нанять маклера и спрятать голову в песок, уклонившись от неприятных контактов. Но Фредерик сказал, что так делать нельзя.

— Во-первых, это будет нечестно в отношении Хелин, — сказал он, — а во-вторых, это и не в твоих интересах. Надо подумать о мебели, о памятных вещах, обо всем, что тебе принадлежит, чтобы потом не жалеть, что все это попало в чужие руки.

— Это значит, — ответила ему Беатрис, — что мне надо ехать на Гернси.

— Думаю, что так и надо поступить, — поддержал ее Фредерик. — Мне поехать с тобой?

Немного подумав, Беатрис отрицательно покачала головой.

— Нет, это я должна сделать сама.

В самый последний момент, перед тем как сесть в Портсмуте на пароход, она дала Хелин телеграмму, в которой извещала о своем приезде. Она понимала, что Хелин сильно встревожится, но не хотела звонить и что-то невнятно бормотать по телефону, объясняя ситуацию. Это надо сделать лично, глядя Хелин в глаза.

Ясным июньским вечером Беатрис сошла с парохода в Сент-Питер-Порте. Было тихо и тепло. С моря тянуло легким ветерком, пахнувшим морской водой и летом. Дома на холме были еще освещены заходящим солнцем. Чайки с пронзительными криками взлетали со стен гавани в синее небо. Беатрис ощутила странное, тянущее чувство, стеснившее ей грудь. Она давно не испытывала его, но чувство это было ей до боли знакомо.

Ее охватило нехорошее предчувствие. «Мне не надо было сюда приезжать», — подумала она.

Она не пожалела денег и взяла такси до Ле-Вариуфа. Как же хорошо знакомы ей узкие дороги острова, обрамленные каменными заборами и живыми изгородями, как крепко помнит она маленькие домики и чарующие садики, цвета и запахи, яркий свет и солнечные блики на листве. Она помнила каждый поворот дороги, все те места, где захватывало дух, так как из-за поворота в любой момент могла появиться встречная машина.

«Странно, — подумала Беатрис, — в прошлый приезд я не так остро воспринимала все эти вещи. Может быть, дело в том, что теперь я знаю, что никогда больше сюда не вернусь».

Хелин ждала ее в сильном волнении и тревоге. Они не виделись четыре года, и расстались они тогда врагами — с горечью и злобой. На открытку Беатрис с извещением о свадьбе Хелин ответила холодным формальным поздравлением, а потом они обменивались вежливыми, ничего не говорящими открытками по случаю дней рождения и Рождества.