– Правда? Ну тогда отлично, – произнес Хенрик с удивленным видом. – Но кто же это тогда? Кто может так тебя ненавидеть, что готов зайти так далеко?

– Не знаю. Но я получила это вскоре после того, как встретила Алису, – ответила я. – Письмо наверняка от человека, который знает, при каких обстоятельствах она пропала. И не хочет, чтобы правда открылась. Хочет выставить меня истеричкой.

Хенрик засмеялся коротким безрадостным смешком. Мои рассуждения казались ему неубедительными.

– Ясное дело, никто мне не поверит, если мне то и дело что-то мерещится, – продолжала я. – Например, что мне не надо ехать за Эмилем или что его потеряли в школе.

– Притянуто за уши, Стелла!

– И на меня подали в полицию. Теперь я не могу встречаться с Алисой. Однако в чем меня обвиняют, если разобраться?

Хенрик откинулся назад, запустил руки в карманы джинсов.

– Изабелле я не сделала ничего плохого, – сказала я. – Я никогда ей не угрожала, не проявляла агрессии. Не прикасалась к ней. Все это очень странно.

– Не вижу ничего странного в том, что мать Изабеллы встревожилась, когда ты начала думать, что ее дочь – это твоя дочь.

– Раньше Изабелла никогда меня не боялась. Только при последней встрече. И тут у меня сложилось впечатление, что она знала, что я скажу. Словно кто-то уже предупредил ее о том, чего мне нужно, – что я буду убеждать ее, что она моя дочь. Откуда она могла это узнать? Кто успел раньше меня изложить ей свою версию?

– Что ты имеешь в виду?

– Не мужчина стоял тогда перед нашим домом.

– А кто же?

– Это может быть только один человек, – произнесла я.

– Кто?

– Ты прекрасно знаешь, кто. Ты общался с ней лично.

Изабелла

Мама рывком распахнула дверь и вошла в комнату. Она увидела меня на диване. Должно быть, я заснула на нем. И проспала долго-долго. Снова стало светло – думаю, настало утро.

Мама спросила, почему я не в постели. Голос ее звучал холодно и жестко. Глаза у нее были злые. Она задернула шторы.

Я сказала, что хочу видеть свет.