Теперь я начинаю понимать ту ненависть, которую временами испытывала к ней. Почему я желала ей смерти. Сколько раз она умирала в моих фантазиях! Сколько раз я приходила плюнуть на ее могилу! Но за ненавистью и гневом всегда скрывался страх. И этот страх мешал мне все это вспомнить. Я до смерти боялась собственных воспоминаний.

Мама так прекрасно умела снова сделать так, чтобы все было хорошо. И тогда мне уже не хотелось портить приятные моменты. И до сих пор я на это покупаюсь. Когда у нее приступ доброты, я от души желаю, чтобы это было по-настоящему. Но я знаю ее истинную сущность. Хотя я никогда не признавалась в этом даже самой себе, мне известно, кто она такая. И это пугает меня больше всего на свете.

Не раз она говорила, что любит меня, но это требовательная любовь, полностью на ее условиях. И она требует, чтобы я тоже ее любила так же сильно. Но я никогда не знала, как. Что бы я ни делала, этого было недостаточно.

Мои отношения с папой вызывали у нее зависть, мне это известно. Но и ей он был необходим. Видимо, он оказался для нее важнее, чем я думала.

Когда же он умер, у мамы в глазах снова появилось то выражение. Мне оно хорошо известно, я не раз видела его прежде и успела привыкнуть.

Но сейчас это стало сильнее.

Это выражение никогда не исчезает совсем.

Интересно, что такое она видит в себе?

И еще мне хотелось бы знать, что она видит, когда смотрит на меня.

Я начинаю понимать, что боялась не своих воспоминаний.

На самом деле я боялась маму.

Стелла

Хенрик сидел, скрестив руки на груди, и ждал объяснений.

Я поднялась, подошла к окну. Обернулась, вернулась к нему.

– Это тот же человек, который рассказал тебе, что я считаю, будто Изабелла и есть Алиса, – сказала я. – Уже тогда она заронила в тебя зерно сомнения в моем психическом здоровье. Она хотела выставить меня психически больной, невменяемой, которой надо лечиться.

Хенрик наморщил лоб, с сомнением посмотрел на меня.

Сама же я ломала голову над тем, как все это возможно. Откуда она все знала? Неужели все эти годы следила за мной?

Везде и всегда она. Именно она видела меня, когда я впервые оказалась у ее дома в Баркаръярдет – а не соседи, как я подумала.

И вот ей стало известно, что я все знаю.

Теперь она боится, что правда раскроется. И этого достаточно, чтобы ей захотелось остановить меня. Убить меня.