– Я хочу дать тебе шанс все исправить, Стелла.

– Что я должна сделать? – спросила она.

– Попроси у нее прощения, – сказала Керстин, кивая в мою сторону.

– Прощения?

– Попроси прощения за то, что ты была такой никудышней матерью. Воспользуйся случаем. Его может больше не представиться.

Стелла ничего не сказала. Вместо этого она медленно поднялась, взяла стеариновую свечу и подошла к стене. Керстин не сводила с нее глаз. Стелла остановилась у вырезки из газеты, которая висела в рамке на стене. Половину разворота занимала фотография – портрет улыбающегося мужчины на фоне здания. Веранда у него за спиной утопала в цветах.

– Твой отец, не так ли?

Стелла обернулась, снова поставила свечу.

– Рогер Лундин. Он знал, что ты натворила, и хотел сообщить полиции. Но он умер. Так и не успел рассказать.

– Он был предатель, – сказала Керстин. – Пьяница, как и моя мамаша. Зачем он забрал у меня мою девочку? Ее совсем не нужно было хоронить. И, к счастью, она вернулась ко мне.

О чем она говорила? Что за девочка и почему ее не надо было хоронить? И какое все это имело отношение ко мне?

Стелла порылась в кармане джинсов. Достала что-то и положила на стол перед Керстин.

– Это и есть твоя девочка? Это Изабелла?

Тут я увидела, что это фотография, которую я нашла дома в тумбочке письменного стола. Не понимаю, каким образом она попала к Стелле.

Керстин посмотрела на фото.

– Настоящая Изабелла, – мягко сказала Стелла. – Твоя дочь.

– Моя девочка, – отозвалась Керстин. – Моя любимая доченька.

– Твоя доченька, Керстин. Не моя. Не Алиса. Это и есть настоящая Изабелла, не так ли?

Керстин подняла глаза и вопросительно посмотрела на Стеллу.

– Настоящая Изабелла, – ответила она и указала на меня ножом, – вот тут сидит.