— Я все помню, но…

— Буквально через час-другой вам все объяснят, — прерываю я разговор.

Мне тоже хочется верить, что так и будет.

Стасису приходится втюхивать какие-то небылицы, теперь уже можно достать более серьезное удостоверение, пригласить его в машину.

— Рассказывай, парень. Что видел, что помнишь, что было, что будет.

— Подъехали мы по сигналу с пульта. Кто-то звонил, что труп на скамеечке. Мы были недалеко. Подъехали. Парень молодой, лицо какое-то страшное, на руках пятна. Обыскали его аккуратно.

— Что при нем было?

— Денег тысяч двадцать. Так и остались при нем. Книжка его военная. Часы на руке электронные и трубочки эти. Одна — под ногами, другая — в кармане.

— Нехорошо ведь у покойника вещи брать?

— Так ведь не деньги, не часы. Дребедень какая-то. Он и не брал, вертел в руках, а потом автоматически в планшет положил.

— Дичь какая-то. У вас зарегистрирован где-то этот случай?

— Конечно.

— И что? Вот так и поехали?

— Зачем так? Мы вызвали «скорую». По нашему сигналу они быстро приезжают, и мы недалеко от лавочки этой встретили их. Я врача того знаю.

— Хорошо. Во дворе кто был там?

— А никого.

— Вообще никого?

— Ну, никого.

— Хорошо. Больше не брал никто трубочек этих? Ни Васька, ни Шурка?

— Кто такие?