— Жанин?

— Его дочь.

— Так что, когда вы легли, было уже?..

— Десять тридцать, может быть, одиннадцать.

— Конечно, вы сразу же уснули?

— Нет. Я был слишком возбужден, слишком устал! Около полуночи Жанин услышала, как я кашляю, и принесла мне чашку горячего молока и таблетку. Вскоре я, должно быть, и заснул.

— А! — произнес Малез, с трудом скрывая свое разочарование. — Послушайте, буду с вами откровенен… В тюрьме вы должны были слышать о кончине Жильбера Лекопта через несколько часов после вашего ареста?

Молодой человек знаком подтвердил.

— Так вот, Жильбер умер не своей смертью! Его убили!

— Убили! — пролепетал мертвенно-бледный Леопольд.

Капельки пота покрыли его лоб. Он машинально вытер влажные руки о постельную простыню:

— Кто? Как?

— Вот этого-то я еще и не знаю! — неохотно признался комиссар.

Он не отводил глаз от собеседника:

— На след меня навело похищение манекена, манекена, который — вы припоминаете? — был сделан по образу и подобию умершего. В результате стечения обстоятельств, которые остаются невыясненными, его приобрел и выставил в витрине своей лавки г-н Деван, торговец-портной со Станционной улицы. Однажды вечером — послушайте, как раз в вечер вашего возвращения в деревню! — кто-то завладел им, изуродовал ударами ножа, а затем отправился к железной дороге, где и оставил, причем таким образом, что его обязательно переехал бы утренний поезд. А я как раз находился в том поезде! Это побудило меня сойти и остаться здесь…

— А! — произнес Леопольд с пустым взглядом.

— Вы не видите связи?

— Признаюсь…

— Никогда не признавайтесь! — оборвал комиссар, резко поднявшись и зашагав по комнате. — Нужно срочно оповестить мать о вашем освобождении! — вдруг продолжил он. — Если бы она раньше об этом услышала, то не попыталась бы меня отравить…

И, не оставив на этот раз своему собеседнику времени прийти в себя от изумления, он в нескольких словах изложил ему в хронологическом порядке события, в которые оказался замешан последние три дня.