— Твое дело. Хорошо. Она была в «Хоргансе» с Ашлин, присматривала за ней. Ашлин сидела там в своем маленьком ярком платьице, потягивала коктейль и, наслаждаясь всеобщим вниманием, решала, кого же ей выбрать. А вторая, вся такая шерсть дыбом, шипела на каждого, кто пытался взглянуть на Ашлин во второй раз. Ашлин потом рассказывала мне, что Люси потащила ее в паб, чтобы поплакаться — дескать, никак не может найти парня. — Уголки губ у Маккэнна слегка приподнялись, на какой-то миг лицо его сделалось почти мягким. — Во многих отношениях Ашлин была очень наивна. Она была как ребенок. Искренне думала, что Люси нужен парень. Вы проверяли алиби Люси?

— Да, — сказала я и поняла, что прокололась, увидев, как улыбка стала шире. — Алиби твердое. Извини.

— Значит, думали об этом.

— Мы делаем свою работу.

— Ну да, и сейчас вы тоже делаете свою работу. — Мягкая улыбка сменилась оскалом. — Готов поставить сто фунтов, что это Люси пытается повесить все на меня. Что она говорит? Будто я бил Ашлин? Будто обращался как с грязью под ногами?

Мы со Стивом снова переглянулись.

— Не совсем, — сказал Стив.

— Точнее, — сказала я, — совсем нет.

Лицо Маккэнна снова потеряло всякое выражение. Этого он не ожидал.

— По словам Люси, ты относился к Ашлин так, будто она из бриллиантов. И что у вас был вовсе не случайный перепихон. А настоящая большая любовь, с заглавной буквы.

Он рассмеялся — свирепый лай, столь громкий, что опешили все трое.

— Гребаный Иисус! И вы ей поверили?

— Ты утверждаешь, что никогда не говорил Ашлин, что любишь ее? — И прежде, чем он успел ответить: — Осторожно, у нас есть сообщения Ашлин, адресованные Люси.

— Может, и говорил. У меня есть новости для тебя, Конвей. Если парень пытается залезть к тебе в трусы и говорит, что любит тебя, может статься, он врет. Или ни один до сих пор так и не польстился?

— Согласно сообщениям, вы с Ашлин виделись несколько раз в августе, но до начала сентября ничем таким не занимались. Если ты просто хотел ее трахнуть, то чего тогда ждал?

Маккэнн снова закрылся, не торопясь обдумывал варианты ответа. Наконец сказал:

— Мне нравилась Ашлин. Она была хорошей девушкой. Милой. Ей хотелось острых ощущений, но она вовсе не была каким-то вампиром, охочим до крови и кишок. Судьба у нее была нелегкая. Отец умер, когда она была ребенком, мать страдала рассеянным склерозом, и Ашлин с детства ухаживала за ней, пока та не умерла несколько лет назад. В ее жизни было не так уж много сильных переживаний, и она словно впитывала их из моих рассказов.

Клянусь, он сам в это верил. Я буквально ощутила, что Стив это тоже засек. Наша припасенная граната не протухла.