Рори она поведала то же самое: папа умер, у мамы рассеянный склероз. Неудивительно, что она не хотела с ним об этом говорить. Одно дело — охмурить жалостливой историей Маккэнна, и совсем другое — рассказывать ее человеку, которого хочешь впустить в свою настоящую жизнь.

— Мы с женой переживаем не лучшие времена. И мне было приятно находиться рядом с женщиной, которой нравилась моя компания. Радовало, что есть тихое место, куда можно всегда прийти, где никто не будет расписывать, какое я пустое место. Она просто делала мою жизнь чуть легче. Вот что это было для меня — тихая гавань, немного покоя.

Оттянутый вниз уголок рта показывал, что не стоит упоминать о некоторой ироничности его слов.

— А куда вы ездили?

— Я подбирал Ашлин где-нибудь поблизости от ее дома, и мы ехали на природу. Было лето. Она собирала корзинку с едой, и мы устраивали пикник, находили место поприятнее, с хорошим видом, сидели и разговаривали.

Маккэнн по-прежнему был спокоен, но в голосе угадывался намек на тоску, которую ему не удалось удержать на привязи.

— Мило как, — сказала я. — Что же, ты ни разу не пригласил девушку в ресторан? Или хотя бы в паб? Заставлял ее готовить сэндвичи и сидеть в траве, с муравьями в трусах?

— Она не жаловалась, так что не выступай. Сходили однажды в местный паб. Мне это не нравилось. Дублин — город маленький, попадешься на глаза не тому человеку, а он расскажет своей миссус, а та — подругам из женского клуба, одна из которых лучшая подруга твоей жены, бац — и ты уже спишь у друга на диване.

— Из-за того, что пригласил кого-то выпить? — Стив приподнял брови. — Сдается мне, что в глубине души ты все же понимал, что это не просто дружеские беседы.

Губы Маккэнна растянулись — и снова не столько улыбка, сколько оскал.

— Оно и видно, что женат ты не был. «Да, дорогая, я провел вечер за рюмочкой с молодой красивой блондинкой, но мы просто беседовали, богом клянусь!» Думаешь, такое прокатит? Не с моей женой.

Стив ухмыльнулся:

— Исчерпывающе. Похоже, лучше мне оставаться холостым.

— Тебе, и всем, и каждому. Говорю вам, у нас с Ашлин все начиналось вполне невинно.

— И почему изменилось?

Маккэнн пожал плечами. Он становился все осторожнее, мы приближались к границе, за которой начиналась опасная территория.

— Иисусе, Моран, — сказала я. — Он засадил ей по самые гланды, вот почему все изменилось. Он выжидал, а когда время подошло, отодрал ее как следует. Что ты от него хочешь? Чтобы он диаграмму тебе нарисовал?

Маккэнн молчал, но я видела, как напряглись жилы у него на шее.

— Сама ты Иисусе, — ответил Стив мне в тон. — Я же не спрашиваю, какая поза им больше всего нравилась. Я спрашиваю, что привело к этому. Мы же говорим о Маккэнне Монахе. Он ведь не планировал изменять своей миссус.