— Что можно сказать об этом человеке?

— Двадцать-тридцать лет. Белый. Возможно немец, возможно нет. Никто не слышал, чтобы он что-то говорил. Выстрелов тоже никто не слышал.

— Как такое могло быть?

— Снайперская винтовка с глушителем. Она бахает, как долбаная теннисная ракетка, но, учитывая тот факт, что в двух кварталах шел целый бой с участием двух десятков людей, палящих друг в друга и швыряющихся чертовыми гранатами, снайпера было довольно легко не услышать.

Джек вздохнул и схватился за следующую мысль.

— Мы должны вернуться в Цуг и показать фотографию Марты Шёйринг в баре, где Пенрайта видели с немкой перед его смертью.

Истлинг уже покачал головой:

— Уже сделано, коллега. Швейцарцы сделали это, воспользовавшись фото с документов.

— И?

— Все, кто работал той ночью, подтвердили единогласно. Женщина, с которой Истлинга[66] видели в баре — не Марта Шёйринг.

Джек был так уверен, что теперь не знал, что сказать. Он пробормотал:

— Что будем делать?

— Об этом я и собирался поговорить. Я знаю, у вас есть соображения о причастности КГБ, и я, конечно, не готов пока сказать об этом наверняка, но я полагаю, что совершенно очевидно, что убийство двух швейцарских банкиров совершено этой ячейкой РАФ.

— Что насчет Пенрайта?

Истлинг ответил с плохо скрываемым сарказмом:

— Я все-таки склонен полагать, что за рулем автобуса, сбившего его, не было ни члена РАФ, ни оперативника КГБ. Серьезно, Райан, его не убили. Вспомните, все свидетели согласны, что он был пьян. Я не думаю, что его отравили. В теле не найдено никаких известных ядов, хотя яд, конечно, мог к тому моменту разложиться. Если красные и создали некий новый яд, мы этого уже не узнаем. И бог с ним. Это не входит в сферу моих задач.

— Так что вы хотите сказать?

— Что мы отправляемся домой. Сегодня днем.

Джек потер глаза. Он подумал, что и сам хочет вернуться домой, на Гриздейл Клоз. Сесть на диван с Кэти, Салли и Джеком… Это было для него как сон.

Но он выбросил эту мысль из головы. Не сейчас.