В суде Обара предоставил чеки своих благотворительных взносов и потребовал, чтобы его судили по добру, которое он принес людям. Почему же тогда не судить по тому злу, которое он им причинил и которое стало его сутью? Безликий оборотень, он был не человеком, а болью своих жертв, злом в чистом виде.

Он был крестоносной яростью Джейн по поводу «кровавых денег» и унижением Тима, который их принял. Он был таблетками и водкой в крови Софи и потерянным из-за душевного срыва годом Руперта. Он был гневом, вспыхнувшим в Джейми Гаскойне, он был страданием и недоумением девушки Джейми, семейной памятью о погибшей Люси как тети и двоюродной бабушки еще не родившихся детей.

Люди привыкли искать правду, единую и неделимую, которая восходит перед глазами, как ясная полная луна в безоблачном небе. Считается, что рассказ о преступлении должен предоставлять четкий фотографический оттиск, подавать историю очищенной от ненужной шелухи, как соленый орешек. Но главный герой этого дела Ёдзи Обара, будто черная дыра, втянул все краски, и остались только дым, туман, слабое мерцание. Другими словами, в этом орехе была лишь скорлупа, хотя ее поверхность сама по себе не укладывалась в голове.

У всех, кто общался с Блэкманами или читал о них в газетах, сложилось собственное устойчивое мнение об их истории. Каждый знал, о чем думали участники событий, и каждый был уверен в собственной правоте – не только по поводу Ёдзи Обары, но и самой Люси, ее семьи и Японии как нации. Это дело самым невероятным образом вызывало всеобщее желание высказать свое мнение.

Особенный всплеск комментариев вызывали поведение Тима и его решение принять 100 миллионов иен. Последующие несколько недель часто казалось, будто его обвиняют в не меньшем преступлении, чем Обару. «Его боль усилится вдвое, – предсказывал корреспондент „Дейли мейл“. – Он будет мучиться из-за того, что мог бы поступить иначе и спасти свою красавицу дочь от аморальной карьеры хостес, стоившей ей жизни; а еще он будет страдать, осознавая свою вину за ту роль, которую сыграл, лишив Люси заслуженной справедливости». Или как сказала мне Джейн: «У меня такое ощущение, что я воюю сразу с двумя, борюсь за то, чтобы привлечь к ответственности обоих – Обару и отца Люси».

Что именно Тим сделал не так? Насчет «денег соболезнования» важен только один вопрос: решили ли они исход дела? В решении суда открыто заявлялось, что выплаты жертвам изнасилования никак не повлияли на вынесение приговора в виде пожизненного заключения, максимально возможного наказания. В системе японского правосудия подобная выплата только так и могла повлиять на результат слушаний. Японские суды можно упрекать во многом, но только не в оправдании убийц благодаря их богатству; Обару признали невиновным в причинении вреда Люси, потому что суд, справедливо он или нет, заявил об отсутствии прямых доказательств.