Общественный приговор Тиму, разумеется, вынес не закон, а мораль. «Какой отец возьмет деньги у обвиняемого в убийстве его дочери? – задавал риторический вопрос читатель газеты „Сан“. – Тиму Блэкману следует стыдиться». Каждое из таких заявлений подспудно провозглашает превосходство характера комментаторов, и между строк проскальзывает подразумеваемое бахвальство: «Я бы никогда такого не сделал». На что мне сразу хочется ответить: «Откуда вам знать?» и «А какое ваше дело?».

Представить себя в экстремальных ситуациях, где нас испытывают морально и физически, – захватывающее упражнение. В уме мы часто сдаем подобный экзамен. Любому, у кого есть дети, мерещилась их смерть, и мы понимаем, что это самая страшная из потерь. Но мы можем только гадать, только надеяться, что поведем себя достойно, сдержанно и уверенно. Знать наверняка нельзя, как нельзя предсказать течение редкой и угрожающей жизни болезни.

И особенно это касается тех случаев, когда речь заходит о деньгах. Газетные страницы с письмами читателей огульно иронизируют над «ценой», которую Тим якобы назначил за жизнь Люси. Однако для большинства из нас деньги, на том или ином уровне, решают многое. Сто миллионов иен, выплаченные Тиму Блэкману, никак не повлияли на правосудие; своим выбором он не причинил никому вреда. И удобства, которые он приобрел на эти деньги, смогли облегчить ему жизнь, пошедшую вразнос от страданий и боли. Часть из них Тим направил в Фонд Люси Блэкман, еще часть обещал отложить для Софи и Руперта. А остальное потратил на классическую яхту, шестидесятилетнюю «Инфанту», на которой в 2008 году благополучно обогнул земной шар.

Многие кривились, услышав о таких «излишествах». Если бы эти деньги выиграли в суде или их выплатил официальный компенсационный фонд, никого бы не интересовало, на что их потратили. Большинство людей, оказавшись в подобных обстоятельствах, назвали бы свою «цену». Если бы эти деньги помогли выплатить обременительный долг, облегчить жизнь больного родственника, обеспечить образование ребенку или собственную безбедную старость, многие ли из нас отказались бы от вознаграждения, не сказали бы в итоге: «Я страдал и заслужил компенсацию»?

Я надеюсь, что мне никогда не придется пережить потерю, с которой столкнулись Блэкманы, и проверить собственные нравственные ориентиры. Возможно, я горевал бы, как Джейн или бедный Билл Хокер; возможно, вел себя энергично и активно, как Тим. Возможно, я отказался бы от всякого денежного возмещения – или посчитал бы, что это самое меньшее, на что я имею право. Я не знаю, и никто не знает – и ни у кого из нас нет права судить тех, кому выпали такие страдания.