«Кто-то сообразил, что мы улизнули», – подумала Коломба. Если полицейским хватит машин, они скоро перекроют дороги.

– Сможешь перелезть через забор? – спросила она Данте.

Он кивнул. Однако в этом не оказалось никакой необходимости: металлическая сетка была рваной, и они без особого труда пролезли сквозь прореху в заборе.

Всего несколькими метрами далее на повороте возле входа в парк стоял серый «опель-корса» с ключами в зажигании. Хотя машина не была перевязана подарочным бантом, было очевидно, что это дань щедрости Сантьяго.

«Следующий случай проявить щедрость будет у него еще нескоро», – подумала Коломба. Учитывая предыдущие приводы, на сей раз Сантьяго попадет за решетку – по крайней мере, до тех пор, пока она не докажет свою невиновность.

Она уложила Данте на заднее сиденье и села за руль. Тяжесть собственного положения обрушилась на нее костедробильной свинцовой лавиной. Нет смысла себя обманывать: ее невиновность не будет доказана никогда. Дети останутся в лапах Отца, который будет истязать их до тех пор, пока они не станут слишком взрослыми. Она едва не расплакалась, с силой сжала руль и постаралась хоть немного взять себя в руки. Не время распускать нюни. Если она оступится, никто не поможет ей подняться.

– Когда выезжаем? – пробормотал с заднего сиденья Данте, как будто услышав ее мысли.

Коломба украдкой вытерла слезы рукавом.

– Сейчас, – глухо ответила она и завела мотор.

Когда Сантини и Инфанти обнаружили за стеллажом тоннель, Данте и Коломба были уже далеко.

14

Путешествие Данте и Коломбы было долгим и изнурительным. Шоссе и скоростные объездные трассы были для них недоступны из-за видеокамер и патрулей, и Коломбе пришлось добираться до ведущей из Рима на север улицы Аурелия по государственной автостраде. Стоило ей почуять, что впереди блокпост, как она уверенно сворачивала на проселки. В два часа ночи, когда машин стало так мало, что их «опель» стал бросаться в глаза, они припарковались на грунтовой дороге за деревьями и дождались рассвета. Поспать им удалось лишь урывками – оба были слишком напряжены. Все их разговоры вертелись вокруг Отца и похищенных им за эти годы детей. Они непрестанно обсуждали, зачем и с какой целью он похищал мальчиков, и раз за разом возвращались все к тем же гипотезам.

Данте уже немного оправился, но по-прежнему был замкнутым и угрюмым. Положение беглеца, вынужденного отсиживаться в провонявшей потом и канализацией машине, действовало ему на нервы. Он нуждался в душе, горячем кофе, постели и безопасном убежище. Ему до сих пор не удалось вернуть себе чувство реальности. Временами она ускользала, как песок сквозь пальцы, и он переносился в самые тревожные моменты прошлого. Его мучил похожий на галлюцинацию кошмар: автомобильное сиденье превращалось в кресло кинотеатра, на экране которого разворачивалась компиляция всей его трагической и жалкой жизни. Спася Коломбу из горящего здания, он почувствовал себя почти героем, но последние события отбросили его к привычной беспомощности. Он был лишен самых элементарных способностей к выживанию и чувствовал себя комфортно только внутри собственной головы.