– А Салмана Хана? Он был еще жив, когда его особняк вспыхнул? Или вы сначала перерезали ему глотку, а потом спалили дом?

– У его сына был мотоцикл. Можете себе представить? Ребенок с собственным мотоциклом? Я служил родине десять лет, но могу позволить себе только велосипед, и то подержанный.

– В каком подразделении вы были в Афганистане, Том?

– Я уже говорил. Зеленые куртки.

– Сомневаюсь. Уж слишком умело вы обращаетесь с ножом. Подкрадываетесь, деретесь и заметаете следы. Полагаю, вы служили в отряде особого назначения. А может, в воздушно-десантных войсках? Или морском спецназе?

– Хотите сказать, я вру?

– Да. Перережете мне глотку, Том? – спросил я, уже зная, что именно так он и намерен поступить.

– Надо было сделать это сразу.

Я посмотрел на старика, сидящего напротив:

– Зря вы не обратились в полицию, Лен. Если вы хотели возмездия за смерть внучки, вам стоило прийти к нам, а не ждать, когда появится Рембо.

Монк рассмеялся:

– И кто бы воздавал по заслугам? Полиция? Вы с вашими слабыми законами, добренькими судьями и хитрыми адвокатами, что продают справедливость богачам? Вы со своей больной спиной?

– Довольно, – сказал Жуков.

Я повернулся к старику как раз в тот момент, когда он выстрелил мне в грудь. Тишину взорвал рев дробовика.

Меня отбросило назад, я упал головой в открытый камин. Оглушительный гром четыреста десятого, раздавшийся в крошечной комнате, звенел в ушах.

Я молился Богу, ощупывая вмятину на груди. Невыносимая боль сломанных ребер подсказывала, что я все еще жив. Патрон дробовика пробил кожаную куртку и футболку, но только не кевларовый жилет. Господи, помоги мне!

– Стреляй лучше в голову, – сказал Монк. – А мне пора домой.

– Да, – отозвался Лен. – Возвращайся к родным, ты все сделал. Спасибо, дружище. Спасибо.

Я попробовал сесть, но боль в теле приковала меня к месту. Я не мог шевельнуться. Господи Иисусе…

Я понял, что лежу на обломках стула, на котором сидел. Жуков крепко поцеловал сержанта в губы, и Том вышел, не обернувшись. Старик прошаркал в спальню, вернулся с коробкой. Переломил дробовик, аккуратно вставил трехдюймовый красный патрон и со щелчком закрыл оружие.