– Макгрэт, ты сбрендил? – прошептал он, на щелочку приоткрыв дверь.

– Надо поговорить.

– Ты слепой? Я занят.

– Это срочно.

Его темные глаза замигали за очками. Он глянул через плечо. Студенты завороженно смотрели на экран; Бекман шмыгнул в коридор и беззвучно притворил за собой дверь.

– Ты что творишь – ты же знаешь, я ненавижу, когда меня перебивают на лекции. Есть такая, знаешь ли, мелочь, называется творческий полет…

– Как зовут твоих котов?

– Что ты сказал?

– Твои коты, коты твои паскудные. Как их зовут?

Какая-то студентка, проходя мимо, опасливо на меня покосилась.

– Моих паскудных котов? – переспросил Бекман, пылая очами. – Вот почему ты никогда мне не нравился, Макгрэт. Ты не просто капризный грубиян – ты даже не можешь выучить котов, которым тебя раз пятнадцать представляли. Можно подумать, это ниже твоего достоинства. – Он открыл рот, планируя снова мне попенять, но, видимо, заметил, что меня лихорадит, и лишь поправил очки на носу. – Полные имена или прозвища?

– Полные имена. Начни с того, про которого недавно рассказывал. Что-то насчет турецких сигарет «Мурад».

Бекман откашлялся.

– Сигареты Мурад. Борис, Бандитский Сын. Одноглазый Понтиак. Кадр Любопытный Том. Не Знают Что. Стейк Тартар. – Он поиграл бровями. – Это сколько уже?

– Шесть. – Я записывал.

– Злой Король. Фил Люмен. И последний, коему место среди первых, Тень. Все. Наслаждайся. – И, поведя рукой, как матадор, он шагнул к двери.

– Это у нас что – фирменные фишки Кордовы?

Он вздохнул:

– Макгрэт, я же сто раз объяснял…