– Вы оба хорошо выглядите. Ой. – Она сдернула перчатку и показала внутреннюю сторону правого запястья с маленькой татуировкой. Одно-единственное слово.

Посмею?

Посмею?

– Чтобы я никогда ее не забыла. – Она прикусила губу, нервно глянула на Хоппера. – Ты же не против, нет?

Он покачал головой:

– Сандре бы понравилось.

– Я ходила в «Восставший дракон». Но этот мужик, с которым мы говорили, – Томми? Он вернулся в Ванкувер, татуировал другой. Больно было – словами не передать. Но оно того стоило.

Про татуировщика Томми я напрочь забыл. Значит, Галло и его спровадила.

Мою гримасу Нора приняла за неодобрение.

– Я так и знала, что тебе не понравится. Но она же крошечная. И можно замазать гримом. И до свадьбы я сто раз успею ее свести.

– Какой свадьбы? – насторожился я.

– Когда-нибудь. Если у меня будет свадьба. Но, Вудворд, ты меня выдашь замуж? Я тут подумала – некому меня выдавать.

– Хорошо. При условии, что это будет через двадцать лет, не раньше.

В итоге мы пили и голосили до пяти утра: из «Одеона» ушли в Чайнатаун, на водопой без названия в автоматической прачечной, куда регулярно захаживал Хоппер; оттуда в ночной клуб, где подруга Норы Максин работала хостесс; а оттуда в какой-то дешевый кабак на Эссекс-стрит, где резались в пул и оккупировали музыкальный автомат, игравший «Нас разлучит любовь» «Джой Дивижн» («Это наш гимн», – сказала Нора, когда Хоппер, демонстрируя замечательные танцевальные навыки, кружил ее по пятаку). И оба рассказали, как прожили два месяца после распада нашей могучей стайки, гонявшейся за правдой о Сандре и Кордове.

Нора исполнилась решимости завоевать малые нью-йоркские подмостки и чередовала прослушивания по объявлениям из «За кулисами» с полноценной работой в «Здоровых плюшках» («Здоровые плюшки», детище Джозефины, Нориной хиппушки-домовладелицы, – аппетитная кондитерская, торговавшая веганскими, без сахара и клейковины, макробиотическими кексами в Ист-Виллидж). Нора показала нам свои портреты – с них она взирала через плечо, волосы прямые и струятся каскадом. «Нора Край Халлидей», – вычурным рукописным шрифтом значилось на фотографии. Будь у портрета голос, он сипло шептал бы с британским акцентом, как в «Театре шедевров»[117].

– А без «Край» никак? – спросил я. – По-моему, Норы Халлидей вполне достаточно.

– Наоборот – хорошо, что через край, – возразил Хоппер.

Нора вздернула подбородок: