Она кивнула – кажется, сама себя уговаривала, – потом вдруг улыбнулась, будто вспомнила мою старую шутку, которая дошла до нее только сейчас. Подалась ко мне, поцеловала в щеку. И, словно вот-вот спадет заклятье, вылетела из такси, хлопнув дверцей, и взбежала на крыльцо, таща свою свинцовую сумку и обнимая целую кучу роз.
Отперла дверь, перешагнула порог. Но затем медленно обернулась, и ее волосы позолотила незримая лампа за спиной.
Улыбнулась в последний раз. Дверь затворилась, улица замерла.
– Ну вот и все, – прошептал я скорее себе, чем таксисту.
Откинулся на спинку сиденья, и когда мы отъезжали, меня омыл бледно-желтый свет.
115
Случайно повезло. Но вообще-то, вся жизнь такова.
Было это через несколько дней после нашей гулянки с Хоппером и Норой – меня только-только стало отпускать похмелье. Я открыл Септиму клетку, чтоб он слегка поразмял крылья. Рывком отодвинул кожаный диван от стены и обнаружил, что в щели застряли три черно-белые возвратные свечи, подарок Клео.
Я напрочь о них забыл. Видимо, завалились за диван, когда мой кабинет ограбили.
Свечи мы толком и не жгли – других дел было невпроворот. Но почему бы не закончить начатое? Я поставил свечи на блюдо и зажег все три. Спустя несколько часов, когда я сидел на диване со скотчем и «Уолл-стрит джорнал», они догорели – остался лишь ободок белого воска. Потухла первая, затем вторая – будто ждали, пока я обращу внимание: фитили на миг вспыхивали оранжевым, затем гасли. Третий огонек еще подержался, заметался, не желая сдаться, не желая умереть, но затем погас и он.
Тут я заметил, что звонит мобильный.
– Алло? – сказал я, даже не глянув на экран.
Я предвидел звонок бухгалтера, который уведомит меня, что мои сбережения на исходе и пора либо проситься на должность преподавателя, либо подумать о новом расследовании – на сей раз таком, чтоб мне за него
– Скотт? Это Синтия.
Меня скрутил страх.
– Сэм здорова?
– Да. Она прекрасно. Ну, то есть нет, неправда. – Она глубоко вздохнула. – Тебе сейчас удобно говорить?
– Что случилось?
Синтия, похоже, была расстроена.