Саша взляделась в фотографию. Благородные черты лица. Длинные волосы, волнами опадающие на лицо а-ля Курт Кобейн, пуловер в цветную полоску на молнии, футболка с надписью «I hate me». Он выглядел скорее как ветреный пустой подросток, чем как будущий клирик.

– Они с Пшемеком дружили, были почти неразлучны. Я видел его всего раз, он приходил к нам в Рождество. Моника со слезами убежала в свою комнату. Мама, ты это лучше помнишь.

Эльжбета вытерла глаза уголком фартука и начала рассказывать:

– Она изменилась. Я сразу это заметила. Погрузилась в себя, повзрослела. Начала одеваться по-другому, более женственно. Сегодня я уже понимаю, что она влюбилась, но тогда мне и в голову не пришло, что это настолько серьезно. И что дело в Мартине. Мы думали, что она слишком молода для этого, считали ее ребенком. Сейчас я воспринимаю это совершенно иначе. Но сегодня и молодежь другая, акселераты. Мы больше переживали за сына. Он был самый старший, совершеннолетний. Мы рассчитывали на то, что он закончит учебу в мореходке, будет строить суда, станет инженером. Собственно, там они с Мартином и познакомились. Эдвард запрещал Пшемеку общаться с этим парнем. Его отец работал на мафию. Все знали, что он связан с преступными группировками. Эдвард боялся, что Пшемек попадет в плохую компанию. Кроме того, Мартин, кажется, принимал наркотики. Наш сын – нет, мы строго за этим следили. То же самое и с алкоголем. Иногда отец позволял ему выпить дома, под контролем, вместе с ним рюмочку-другую, чтобы вне дома у него не было такого желания. Но они все равно тайком встречались. То Рождество я буду помнить до конца жизни. Последнее со всеми детьми, – опять принялась всхлипывать Эльжбета.

– Почему вы считаете, что Мартин причастен к их смерти?

– В вещах Пшемека, которые я забрала из морга, был пейджер «Моторола», принадлежащий Мартину, – ответила Эльжбета Мазуркевич. – Такое устройство для передачи сообщений. Мы даже не знали, что это такое. Нам это было не по средствам. Мартину он достался от дяди из Германии. Потом Эдвард прочел сообщения. Там был наш домашний номер и номер телефонной будки рядом с нашим домом. Мы не сомневались, что Пшемек общался с Мартином. При каких обстоятельствах пейджер попал к Пшемеку, мы не знаем. Мы сообщили об этом полицейским, но они ничего не предприняли. А Мартина даже не допросили.

– Здесь список этих сообщений. – Аркадий подал Саше лист. – Для удобства мы добавили имена, чтобы ясно было, кто кого просит позвонить.

– А это? – Саша вынула помятый тетрадный лист, исписанный двумя разными почерками. Диалог был записан попеременно то ручкой, то карандашом. Внизу тушь была размазана. Кто-то добавил зеленым фломастером буквы «П.» и «М.».