– Вы не боялись, что кто-нибудь найдет это и свяжет вас со смертью подростков? – спросила Саша.

– Когда-то – боялся, – подтвердил он. – Но когда погиб Игла, я понял, что мое молчание было ошибкой. Они хотят, чтобы я сидел тихо, а я так и делал в течение всех этих лет. Но все. Хватит. Я должен наконец узнать, кто стоит за всем этим.

– Без вашей помощи у меня не получится раскрыть это дело.

– Можете на меня рассчитывать во всем. Разве что только тайна исповеди… Я стараюсь быть не самым плохим священником. Эту клятву я не могу нарушить.

– Понимаю, – вздохнула Саша.

Он встал, вынул примитивную итальянскую кофеварку.

Она наблюдала за тем, как Мартин наливает воду, аккуратно и уверенно насыпает кофе и зажигает газ под металлическим сосудом. Через несколько минут священник поставил перед Сашей чашку с ароматным напитком, а сам сел по другую сторону стола. Окно было голубым. Светало. Еще немного, и лампу можно будет выключить. Саша очень любила это время суток. Когда-то, до рождения дочки, она часто работала по ночам и только в это время ложилась спать. Она подняла голову, потому что Мартин опять начал говорить.

– Бывают в жизни такие моменты, которые навсегда изменяют ее течение. После них уже ничто не будет таким, как раньше. Господь направляет нас, авансом доверяет нам, ведет. Но решение принимаем мы сами. Он всезнающ, всесилен. Может, но не хочет заставлять нас что-либо делать. Он не скажет: выбери это, потому что так будет лучше для тебя, а просто указывает: это добро, а это зло. Выбирай. Иногда, правда, зло скрывается под личиной привлекательности, и мы позволяем обмануть себя. Плохих людей не бывает, есть просто те, кто сделал неправильный выбор или вообще не имел выбора. Позже нам хочется, чтобы это оказалось только коротким наваждением, сном, но, увы, вернуть уже ничего нельзя. Поэтому человек до конца жизни будет стремиться к тому, чтобы исправить ошибку, принять другое решение, повернуть время вспять.

Она с беспокойством посмотрела на него. Священник не должен так говорить. Это слова человека, нуждающегося в лечении.

– Ничего нельзя повернуть вспять, – перебила она его, – но никогда не поздно все начать сначала, создать совершенно новый финал.

– Я знаю. – Он улыбнулся. – Карл Бард. Он прекрасно пишет, как настоящий христианин. Но я уже не могу похвастаться таким оптимизмом. Собственно говоря, я вообще не должен быть священником. Мне все чаще кажется, что я теряю веру.

Залусская подвинулась на стуле:

– Как это? Ведь вы помогаете другим людям, занимаетесь экзорцизмом. Я сама видела.