– Извини, что обоссал тебе день славы, но это и есть персона, о которой мы говорим.
София хлопает меня по груди:
– Кармин тоже персона. Если я ему что-нибудь сделала, то должна за это ответить.
Я не вижу никакого способа избавить Софию от визита на Полис-плаза для допроса. И показываю Ронни указательный палец.
– Только дай мне секунду, лады?
– Я дам тебе аж десять, зануда. А потом вызываю подкрепление.
София отшатывается от меня:
– Ты должен отпустить меня, Дэн.
Я хватаю ее за плечи, глядя ей глаза в глаза:
– Ладно, дорогая. Тебя посадят в машину и отвезут в город для допроса. На самом деле они просто шарят впотьмах, потому что у них нет ничего, кроме телефонного звонка пьяной биполярной женщины, которая даже ничего об этом не помнит. Не говори ни слова, пока я не привезу туда адвоката, но даже после этого вся твоя история – «Я не помню». Уяснила?
– Я не помню, – повторяет София, а затем пытается выдавить из себя отважную улыбку.
Сердце у меня падает. София будет говорить все, что я велю, пока дверь комнаты для допросов не захлопнется за ней, и тогда она скажет все, что велит ей депрессия. Я чувствую, как конечности у меня покалывает, а периферию зрения поглощает тьма, и на секунду понимаю отчаяние Софии.
– Всё в порядке, малыш, – говорит она, поднимая руку, чтобы погладить меня по щеке. – Так оно лучше.
Ронни похлопывает по своим наручникам, и я понимаю, что мое время истекло. Если я не отпущу Софию прямо сейчас, кандалы будут извлечены и подкрепление ринется вверх по лестнице.
– Только продержись до меня, дорогая, – прошу я, чувствуя, что более готов расплакаться, чем когда-либо. – Продержись до моего подхода.
– Продержусь, Дэн, – обещает она, и я понимаю, что все кончено. Теперь она подпишет договор с дьяволом, только бы напроситься на наказание, которого она, по мнению ее расстройства, заслуживает.
Ронни берет Софию за запястья и мягко увлекает от меня, когда я замечаю фигуру у двери, и мое кельтское шестое чувство уведомляет меня, что сейчас все усугубится.