Когда я подошел к нему с правой стороны, он, по-прежнему не глядя на меня, сказал:

– Присаживайтесь.

Я сел через одно кресло от него. В профиль он походил на императора с древнеримской монеты. На нем были темный костюм-тройка и белая накрахмаленная рубашка. Я не мог разглядеть его лучше, потому что в ложе было темновато. Видимо, любовь к сидению в потемках была их семейной чертой.

Он пока не произнес ни слова. Я тоже молчал. Голос комментатора в громкоговорителе объявил о начале последнего забега. Потом прогремел выстрел стартового пистолета, и голос комментатора возвестил о том, что забег начался. Комментатор затарахтел, как машинка дантиста, рассказывая нам то, что мы видели и сами. Мертон, не отрываясь, наблюдал за забегом, но лицо его выражало безразличие, и по нему трудно было сказать, делал он ставки или нет. Лошади унеслись в дальний конец дорожки, превратившись в крохотные фигурки, обогнули круг и снова начали приближаться, звук их копыт был едва различим в общем шуме. Красный и зеленый жокеи заметно выбились вперед, оставив позади остальных участников забега, шедших примерно вровень друг с другом. В последние секунды красный жокей чуть обогнал зеленого, и в таком порядке они пришли к финишу. Третья лошадь отстала от них всего на полкорпуса. Толпа хлынула с трибун к выходу. Выдохшийся комментатор продолжал что-то тараторить.

Наконец Мертон заговорил. Это был ровный и спокойный голос могущественного человека, еще не решившего, стоит ли ему употребить свое могущество.

– Что вы хотите?

– Ваши парни преследовали меня от самой студии, но работу свою они не сделали, не так ли?

– Это парни Хьюба, не мои. А Хьюб у нас иногда страдает повышенной возбудимостью.

– Я уж заметил. Особенно в том случае, когда кто-то проявляет интерес к его делам.

Оставив мое замечание без внимания, он снова спросил:

– Что вы хотите?

– Прежде всего, чтобы меня не держали за дурака.

– Вы не дурак. Тут Эл Нокс ошибся.

– А он считал меня дураком?

– Нет. Насколько мне известно, он вокруг себя дураков не держит.

– О, это вы просто плохо знаете обычных людей. Вам надо попробовать посидеть не в ложе, а на трибунах.

Мертон поднял руку и растопырил пальцы, давая мне знак замолчать.

– Что вы хотите?

– Ну, поскольку я нашел вас там, где мне посоветовала вас искать ваша дочь… – Я сделал паузу и, не добившись результата, продолжал: – …то я думаю, что хотел бы поговорить с вашим сыном.

– Это невозможно.