Маргарет уже чувствовала себя другим человеком. У нее приятно ныло все тело, как будто она целый день занималась тяжелым физическим трудом на свежем воздухе. Маргарет лежала в койке и с удовольствием гладила свое тело. Последние шесть лет она думала о нем как о чем-то нелепо выпуклом или противно волосатом, но сейчас оно ей вдруг стало нравиться. И кажется, Гарри ее тело тоже понравилось.

Снаружи в задернутую занавеской кабинку доносился какой-то шум. Люди просыпаются, решила она. Выглянула наружу. Никки, полноватый стюард, убирал койки напротив, там, где спали родители, и превращал их в диванные сиденья. Койки Гарри и мистера Мембери уже убраны. Гарри сидел полностью одетый и внимательно смотрел в окно.

Вдруг ее пронзил стыд, и она закрыла занавеску, пока он ее не увидел. Смешно, несколько часов назад они были так близки, как только могут быть близки два человеческих существа, а теперь она испытывала непонятную неловкость.

Где все остальные? Перси наверняка сошел на берег. Отец, наверное, поступил точно так же, тем более что он всегда рано поднимался. Мать по утрам особой энергии не проявляла, она скорее всего в дамской комнате. Мистера Мембери в салоне не было.

Маргарет посмотрела в окно. Уже наступил день. Самолет стоял на якоре возле маленького поселка в сосновом лесу. Все тихо и безмятежно.

Она снова легла, радуясь уединению, смакуя все случившееся ночью в деталях и подробностях, раскладывая их, точно фотографии в альбоме. Ей казалось, что именно вчера ночью она рассталась с невинностью. Раньше, с Яном, соития были торопливы, трудны и кратки, у нее всякий раз было ощущение ребенка, который, нарушая запрет, играет во взрослую игру. Вчера ночью с Гарри Маргарет чувствовала себя взрослым человеком, радующимся телесной близости. Они вели себя скрытно, но не таились друг друга, испытывали робость, но не ощущали никакой неловкости, действовали не слишком уверенно, но отнюдь не неуклюже. Маргарет чувствовала себя настоящей женщиной. «Мне хочется еще, – подумала она, – и гораздо больше». И она поглаживала свое тело, полагая, что ведет себя как распутница.

Маргарет видела перед собой Гарри, сидящего у окна в небесно-голубой рубашке с задумчивым выражением красивого лица, и ей безумно захотелось его поцеловать. Она села, натянула на плечи халат, открыла занавеску и сказала:

– Доброе утро, Гарри.

Вздрогнув, он повернулся с таким видом, словно его застали за чем-то предосудительным. Она попыталась понять, о чем он думает. Гарри встретился с ней взглядом и улыбнулся. Она ответила ему улыбкой и поняла, что не может согнать ее с лица. Они глупо улыбались друг другу целую нескончаемую минуту. Наконец Маргарет опустила глаза и встала.