– Ты давно в полиции?

– Тринадцать лет. В уголовной – девять. А ты?

– Четыре года. В уголовке – два. Можно сказать, новенький. – Он улыбнулся. – Вот я хочу спросить насчет интуиции… Мне кажется, что в нашей работе многое от нее зависит. Ты согласен?

– Ну, как тебе сказать… – Роубак сделал большой глоток, отер рот тыльной стороной ладони. Мимо один за другим проехали три парня на мопедах. Гленн и Саймон посмотрели им вслед, переглянулись. Роубак продолжил: – Да, я думаю, что интуиция… то есть догадка, основанная на знании… – Он поскреб затылок. – Если хочешь знать мое мнение, то настоящему детективу без нее никак нельзя.

Он вытащил из кармана пачку сигарет, предложил Гленну.

– Спасибо, не курю – бросил.

Роубак закурил. Запах был приятный, гораздо лучше, чем табачный туман внутри паба.

– А у тебя никогда не случалось, что интуиция подсказывает: дело нечисто, но доказать ты ничего не можешь? Понимаешь, что надо бы копнуть поглубже, но вот начальство в этом никак не убедить? – поинтересовался Гленн.

Саймон глубоко затянулся и кивнул:

– Было несколько раз.

– И что ты в таких случаях делал?

Роубак пожал плечами:

– Отступался.

– А если дело такое, что отступиться никак нельзя?

– В полиции так не бывает. Если начнешь расследовать все подозрительные случаи, так всей жизни не хватит.

– У меня есть одно дело – никак не могу его бросить, – сказал Гленн.

Роубак посмотрел на него странным взглядом – отчасти настороженным, отчасти любопытствующим.

– И что это за дело?

– Внезапная смерть, которой я занимался на прошлой неделе. Все считают, что это самоубийство, а я не согласен.

– Почему?