Майкл повесил трубку, оперся локтями о стол и сжал виски. Выглянул в окно – на улице было темно. Двадцать пять минут одиннадцатого.
Он вновь заглянул в историю болезни.
В нем закипала холодная ярость.
Противорадиационное убежище.
…какое-то подземное помещение под землей или склеп.
Противорадиационное убежище?
Майкл встал, прошелся по кабинету, потом вышел за дверь и принялся мерить шагами пустой коридор. Доктор Гоуэл завладел его мыслями.
Мститель крови? Допустим.
Но за что этот человек ему мстит?
Он еще раз посмотрел на часы. Половина одиннадцатого. До Челтнема не меньше полутора часов езды, ему приходилось несколько лет назад читать там лекцию.
Майкл вернулся в кабинет, внимательно изучил адрес. Квартира. Квартира с подвалом? Квартира с противорадиационным убежищем?
Все может быть.
Майкл закрыл историю болезни доктора Теренса Гоуэла, сунул ее в дипломат. Десять минут спустя он уже вел свой «вольво» по Южной кольцевой дороге в сторону шоссе М40 в направлении Оксфорда и Челтнема. Свет от фар встречных машин больно бил ему в глаза. Он дьявольски устал, а душный ночной воздух ничуть не освежал. Безумная затея. Нужно было позвонить Роубаку и поделиться с детективом своими соображениями, а потом отправиться домой и лечь спать. А он вместо этого сорвался не пойми куда.
Час спустя Майкл заехал на придорожную автозаправку, купил черствый бургер, пакетик с влажной картошкой фри и стакан кофе. Он сидел за столиком у окна и смотрел на серый призрак – свое собственное отражение в стекле. Волосы растрепаны. Даже через овальные очки в черепаховой оправе видны синяки под глазами.
Однако глаза призрака горели решимостью.
90
90
На заставке компьютера сменяли друг друга какие-то замысловатые геометрические фигуры, сложные фракталы, концентрические круги, звездные скопления. Саймон Роубак стоял в дверях оперативного штаба по делу Тины Маккей на втором этаже отделения полиции Хэмпстеда и смотрел на монитор. Несколько мелких гексаграмм собирались вокруг большой, центральной, сливались воедино, а потом вновь рассыпались.
«Закономерности», – подумал он. Если бы Саймон не пошел служить в полицию, он бы, скорее всего, стал математиком. Иногда он завидовал своей подруге Саре, которая преподавала в средней школе математику и физику и получала от работы интеллектуальное удовлетворение. В полиции, даже в уголовной, он почти не сталкивался с интеллектуальными вызовами. Почти всегда это была рутинная работа – смесь бумажной волокиты, наблюдательности, здравого смысла, интуиции и упорства.