— Прошу прощения, но я вот гляжу на вас и должен спросить, — неожиданно прервал молчание Берут. — Почему вы позволяли все это делать с собой?

— Ведь я такая образованная, интеллигентная, начитанная, не сторонящаяся общества, правда? — усмехнулась та.

Берут сделал рукой жест, говорящий, что именно это он и имел в виду.

— Лично я называю это вирусом. Злобным, неизлечимым вирусом. Вы знаете, из исследований можно сделать такое заключение: не каждое лицо, познавшее насилие в детстве, во взрослой жизни должно стать жертвой или палачом. Но все, кто во взрослой жизни начинает обижать или позволяет себя обижать, в детстве были жертвами или свидетелями насилия. На сто процентов. А это означает, что мы являемся носителями вируса. Который не обязательно должен активизироваться, но в способствующих обстоятельствах охотно это сделает. У меня случилось как раз так.

Шацкий пытался строить озабоченную мину, только ему все это было совершенно до лампочки. Он злился на Берута за то, что тот вызвал откровения у женщины.

— И имеется еще кое-что. О чем я редко говорю, потому что мне стыдно. Знаете, господа, каждому хочется иногда почувствовать себя исключительным, особенным, единственным в своем роде. И я как раз испытывала это во время медового месяца. Как правило, в браке так не бывает. Люди сначала ухаживают, стараются что-то сделать один для другого, а потом приходят будни, обыденность и рутина. А вот меня регулярно заново добывали, меня соблазняли, обласкивали и засыпал хорошо продуманными подарками. Я шла по улице и знала, что вот он все время размышляет над тем, ну как бы устроить мне неожиданность, как доставить удовольствие, что сделать такого, чтобы сделать меня счастливой.

— Или, возможно, забежать в Икею и сменить модель подушки на такую, чтобы можно было, ради исключения, хуярить металлической трубой, — перебил ее Шацкий тем же экзальтированным тоном.

У женщины сперло дыхание, какое-то время она глядела на прокурора широко раскрытыми глазами, а потом расхохоталась.

— Это вы здорово. Черный юмор — самый мой любимый. Так или иначе, какая-то часть меня радовалась, когда он меня избивал, ведь это значило, что вскоре все будет просто шикарно. Глупые, типичные нелепости для созависимых лиц. Теперь психотерапия это исправляет. Я знаю, что испортила себе жизнь, что где-нибудь в Германии у меня уже была бы профессура, возможно, я бы уже работала в Штатах, меня всегда притягивала археология коренных народов Северной Америки. Теперь же мне осталось лишь достойно дожить до пенсии и залечить синдром посттравматического стресса.