— Это бессмертные мелодии Америки сороковых и пятидесятых годов.

— А конкретно?

— Да, это джаз.

Ян Меллестрём делился с женской половиной своего отдела переживаниями по поводу последнего романа. Ханне и Анета слушали. Сара Хеландер держала его за руку, выражая сочувствие.

Винтер сидел на полу рядом с Ханне.

— Я просто пошутил, — жаловался Меллестрём. — Она взяла камень и кинула его в море.

— А луна светила?

— Чего?

— Это был вечер при лунном свете? — повторила Анета.

— Я не помню, честно говоря. Так вот, она бросила камень, а я говорю: «А ты знаешь, что этому камешку потребовалось десять тысяч лет, чтобы вылезти сюда, на берег?»

— Ой… — сказала Сара Хеландер.

— Это в самом деле так ужасно? — спросил Меллестрём.

— Ничего страшного, Ян, — сказала Анета.

— Но она как раз отреагировала, как будто я сказал что-то страшное. Она обиделась и разозлилась. И у нас уже никогда не было так, как раньше.

— Шеф, можно, я возьму этот диск послушать? — раздался голос Хальдерса.

Винтер и Ханне Эстергорд вместе спустились на лифте и перешли через дорогу в темный Ваза-парк, где их встретила железная наковальня, которая к рассвету превращается в фонтан. Винтер обернулся и посмотрел на свои окна — там горел свет, и ему показалось, что он увидел на балконе мелькнувший конский хвост Макдональда. А на звездном небе им удалось найти комету.

Апрель приближался к маю, и ночь была уже не такая черная.

Эрик поднял с тропинки камешек и мягко кинул его на газон.