— Вам так сказали?

— Нет. Это скорее было высказано намеком. И потом, позже это дело у меня забрали.

Кронборг поднял брови.

— На каком основании?

— Моя шефиня лично занялась делом Леновски. Она считала, что мое отношение к семье предвзято, и не верила, что у меня с ними может теперь сложиться конструктивное сотрудничество. Мне хватало и других дел. И я была рада… — Женщина запнулась.

Приветливый взгляд полицейского, казалось, проникал до самого дна ее души.

— Вы были рады, что вылезли из этого тяжелого дела, если выразиться грубо. Вы были рады, что могли постепенно отойти от него и забыть все свои неприятные ощущения. Вы были рады, что вам не придется биться об углы и что вы вышли из этой передряги невредимой.

Его слова были как ядовитые стрелы — и при неизменно понимающем взгляде, с которым он говорил с Кларой, их воздействие только усиливалось.

— Да, — тихо ответила она, — вы правы. Я просто была рада, что все осталось позади. Что я смогла передать ответственность. Но…

Комиссар внимательно посмотрел на нее.

— Его глаза, — сказала Клара. — Взгляд, которым он в тот день посмотрел на меня… Этот взгляд меня еще очень долго преследовал. Потом, уже много позже, мне удалось забыть обо всем этом, но в конце концов… в конце концов, эта история и была причиной тому, что я сменила профессию. Во всяком случае, сейчас я так считаю. Я не справилась. Я приняла на себя большую вину. И поэтому с какого-то момента больше не могла продолжать эту работу.

* * *

— А я все время думал, что это из-за нас ты перестала работать, — сказал Берт, и в его голосе слышалась обида. — Чтобы полностью посвятить себя мне и нашему ребенку.

— Я могла бы работать полдня. После декретного отпуска. Понимаешь, ты и Мари стали для меня причиной больше никогда не работать… — Клара глубоко вздохнула. — Но, так или иначе, с тех пор уже ничего не было в порядке. Я хочу сказать… я не думала об этом постоянно. Более того, я все время пыталась об этом не думать. Мне удалось закопать всю эту историю на самом дне моей памяти. Но я больше не была счастлива в своей профессии. Я все время чувствовала себя уставшей, разбитой… Я почувствовала… облегчение, когда смогла навсегда оставить эту работу.

— Боже мой, — произнес Берт, — и ты никогда об этом ничего не говорила!.. Но я считаю, что тебе не стоит сводить себя с ума. Ты же ничего не могла сделать. И ты совершенно правильно себя повела. Ты сообщила об этой ситуации своей начальнице, а она после этого забрала у тебя то дело. Ты вышла из игры. С этого момента это тебя больше не касалось, и у тебя больше не было никаких возможностей повлиять на кого-либо и что-либо. Никто не может тебя в чем-то упрекнуть.