— О чем?

— О том, как умерла Эви. — Я сделал паузу. — И Гюнтер.

— Не упоминай его имени, Сэлинджер. Я недостаточно пьяна, чтобы это стерпеть.

— К тебе приходили гости, правда?

Бригитта не ответила. Сжала в пальцах бокал.

— Не твое дело.

— Ты права. Но у меня есть это.

Я достал экспертное заключение. Не протянул ей. Держал между указательным и средним пальцем, как козырную карту.

— Что это?

— Доказательство, которое Гюнтер так и не предъявил тебе.

— Где ты это нашел?

— Вопрос неверно поставлен.

— А как его верно поставить, Сэлинджер?

— Хочешь выпить?

— Нет.

— У меня был дружок, — стал рассказывать я, — по имени Билл: он работал как роуди для группы «Кисс». Он придумал собственный рецепт для завтрака. Три части молока, одна часть «Четырех роз», сырое яйцо и порошок какао. Добавить две ложки сахара и хорошенько перемешать. И солнышко засияет снова. Разве тебе не хочется солнышка, Бригитта?

— Сукин сын. Говори, что у тебя за листочки.

Я прочел это в ее глазах. Бригитта умирала от желания выпить. Она была алкоголичкой. Запойной пьяницей. Алкоголики не могут устоять перед рюмочкой. И мне не нужно было, чтобы она устояла. Я вел себя как последняя сволочь. И совесть меня не мучила.

— Мотив для убийства Эви.

Бригитта задрожала.