Разумное начало отступает.
Мне ли не знать, как оно бывает. Это и со мной случилось в той проклятой трещине.
Значит, без паники.
Я прихватил и большой галогенный фонарь, гораздо более мощный, чем налобный. Свет поможет отогнать страх. Во всяком случае, я в глубине души на это надеялся.
Я осторожно вынул фонарь из рюкзака и включил его. Мне удалось оценить размеры помещения, в котором я очутился. Подземное озеро было огромным. Я направил пучок света наверх, чтобы прикинуть высоту свода.
И увидел ее. Увидел Бестию.
4
Белая.
Свирепая. Неподвижная. Но как я тут же понял, это была просто глыба льда.
Я перевел фонарик вниз: яркий пучок света выявил на воде отливающие металлом узоры, похожие на изогнутые турецкие клинки. Казалось, будто озеро улыбается каждой своей складкой. Улыбкой отнюдь не дружеской, уж поверьте.
Я проследил волны до самого эпицентра, метров за десять от меня. Что-то вроде белоснежного айсберга в миниатюре мирно качалось на воде, вверх-вниз, будто подавая мне знак.
Иди сюда, словно говорила эта штука:
Я пытался успокоиться, найти вероятное объяснение. И вскоре нашел.
Слой льда над моей головой время от времени разрушался, и в воду падали обломки, белые, как мрамор. Вот и весь фокус. Проще некуда. Может быть, тепло моего тела запустило реакцию. Физика, больше ничего.
Проблема заключалась в том, что я начал воспринимать пещеру как живое существо.
А я — в его чреве.
В белизне.
Во рту появился кислый вкус. Ум, который я с самых юных лет настраивал на то, чтобы сочинять истории, сделал свою грязную работу. Выйти из пункта А и добраться до… криков Грюнвальда, который очнулся один, в непроглядной тьме.
До его тщетных попыток выбраться из ока тьмы.