– Винки наконец согласился, но ничего не вышло, – сказал Младший. – Как-то раз он попросил меня завезти его в одно место – Кливлендскую клиническую больницу, здоровое такое медучреждение. А я должен был везти его потому, что ему не продлили права и он не мог взять напрокат машину. Короче, увез я его туда, подождал – он выходит. Тихий такой. Я перепугался – может, у него какую болезнь нашли, он говорит, нет, мол, ничего страшного, обычное дело. И дальше молчит, как устрица. Пару недель после этого он ходит как в воду опущенный, ну, а мы в это время… помнишь сенсимилью[45], которую мы тогда брали с собой в дорогу?

– Как не помнить, – отозвался Блатт.

Младший улыбнулся.

– Короче, Винки и я торчали однажды выше астероидов, и тут на него нападает болтливость, такое со многими бывает после «травки», и он говорит: так, мол, и так, тест в больнице был на уровень сперматозоидов, и оказалось, что он у него ниже некуда, считай, нулевой, так что папочкой ему не бывать никогда. И начинает плакать, потом заставляет себя смеяться, веселится уже по-настоящему, и мы забываем об этом деле и никогда больше к нему не возвращаемся.

Пока длился его монолог, Блатт смотрел на него во все глаза.

– Дерьмо дело. Бедный Винк…

Спенсер Младший повернулся ко мне:

– Короче, папаша не он, док, а если Конни считала его отцом, то попала пальцем в небо.

– Конни вечно попадала пальцем, только не в небо, а в дерьмо, – сказал Блатт.

– Но если Конни сделала такую ошибку, то кто-то другой мог ее повторить, – сказал я.

– Кто, например?

– Это мы и пытаемся понять.

– Ну, здесь вы это вряд ли поймете, – сказал Младший. – Черт, а почему не взять и не спросить саму Ри?

– Сразу после того, как Винки был убит, Ри покинула город.

– Сразу после? – переспросил Блатт. – В вашем исполнении это звучит чертовски подозрительно.

– Когда совершено преступление и кто-то срывается с места без слова предупреждения, полиция всегда воспринимает это всерьез.

– Они считают, что это она все натворила?

– А вы что, новости не смотрите?

– А зачем? – отозвался Блатт. – Там все равно одно дерьмо.

– Точно, точно, – поддакнул Спенсер Младший, снова берясь за бутылку.