– Это ее первый ребенок – и стремительные роды. Полагаю, возникли сложности, и доктор не может сюда добраться.
– Доктор хорошо ее знает?
– Наблюдает уже несколько лет.
– Значит, он сделает все, чтобы к вам добраться.
– Она. Ее доктор – женщина. И она действительно сделает все, что будет в ее силах.
– Возможно, она где-то застряла, – предположил Ричер. – И пытается пройти последние пару миль пешком, как и я. Другой возможности попасть сюда нет.
– Она замерзнет до смерти. Что нам делать?
Ричер посмотрел в окно.
– Подождем пятнадцать минут, чтобы стало немного светлее, затем изучим окрестности из окон верхнего этажа. С помощью биноклей, если они у вас есть. Будем искать следы, ведущие к дому, которые неожиданно оборвались.
– Вы должны были получить некоторую медицинскую подготовку, – сказал полковник. – Наши военные полицейские ее проходят.
– Наша не включает роды, – заметил Ричер. – Думаю, ваша тоже.
– Я не могу туда войти, это неприлично и недопустимо, – заявила хозяйка дома.
* * *
Через пятнадцать минут снег залил серый свет, и на многие мили вокруг стали видны естественные детали окрестностей.
Они начали с окна, выходившего на запад, в спальне полковника. Но ничего не обнаружили. Ни брошенной машины, ни следов, постепенно становившихся все слабее и неразличимее и окончательно пропавших.
Тогда они посмотрели на север из окна в коридоре наверху – и снова не увидели ничего обнадеживающего. Дувший ночью ветер отполировал снежные наносы до блеска, и их поверхность оставалась нетронутой.
Такая же картина ждала их на юге. Девственно-белый снег, и никаких следов.
Зато на востоке дела обстояли иначе. Единственное окно, из которого открывался хороший вид на восток, находилось в будущей родильной комнате. Или палате. Или как еще ее можно было назвать. Но только не отделения реанимации, надеялся Ричер. Полковник категорически отказался войти внутрь, заявив, что это недопустимо. А его жена уже высказалась на сей счет.
Поэтому Джек вежливо постучал в дверь и услышал