– Чарли сказала, что Шиван осталась бы в живых, если бы я не посылала тех писем. Она была в ярости. Я панически боялась, что может произойти, если к делу привлекут полицию и правда выйдет наружу. Я умоляла Чарли пообещать, что она никогда никому не расскажет, особенно тебе, Грейс.

– Она ненавидела лгунов. Ты превратила ее в лгунью.

– Она не хотела лгать, хотела рассказать тебе правду, но я заявила, что ей придется выбирать. Ты или я. И она пообещала, что никогда тебе не расскажет, но сказала, что не может оставаться дома. Не может на меня смотреть. Не может смотреть тебе в глаза.

«Пожалуйста, прости меня, Грейс. Я совершила нечто ужасное». Обещание, которое она дала… Секрет, который хранила. Как могла я хоть на миг подумать, что это она посылала письма?

– Ты отвратительна.

– Я знаю, Грейс, но я…

Она протягивает ко мне руку, но я ее отталкиваю.

– Не смей до меня дотрагиваться!

– Хорошо. – Следующие несколько минут мы проводим, погруженные в свои мысли.

– Давай отсюда выбираться, – говорит Лекси.

– Ох, я об этом и не подумала. Что бы я без тебя делала?

– Не надо так, Грейс. Это тебе не идет. Нам надо придумать план. Вместе.

В комнате стоит тишина, нарушаемая лишь стуком каблуков Анны, которая там, внизу, перемещается по кухне.

– Что же нам делать? – спрашиваю я. – Мы не можем сломать деревяшку. Никто не услышит наших криков. Я не смогла вскрыть замок…

– Вскрыть замок?

– Смотри. – Я вытаскиваю из-под подушки заколку.

Лекси выхватывает ее у меня.

– Я уже пробовала.

– Тут нужно особое искусство. – Высунув от напряжения кончик языка, Лекси вставляет заколку в замок своего ножного браслета и поворачивает. – Готово. – Лекси расстегивает браслет, освобождает лодыжку. – Даже с одной рукой я не потеряла сноровки, – широко улыбается она, и я невольно тоже улыбаюсь.