Кейт сжимает мне руку – в точности как я тогда вцеплялась в бортик ванны. И давно забытые воспоминания вновь подступают ко мне и яростно стучатся, требуя их впустить.

Словно сквозь окошко, я вижу саму себя. Когда это из меня выскальзывает – блестящее и исходящее паром в холодной ванной, – я лежу рядом с ним на линолеуме в кровавой жиже. И оно медленно остывает возле меня.

Все было совсем не так, как об этом писалось в брошюрках, вспоминаю я. Пока девчонки в школе читали один на всех экземпляр «Страха полета»[35], я просвещалась насчет плацент и пуповин по буклетикам, что потихоньку себе прибрала в больничном зале ожидания. От написанного там меня едва не выворачивало, но я все равно заставляла себя читать, просто на всякий случай. Тогда, в ванной, я перерезала пуповину ножницами из аптечки и завернула ее вместе со всем тем, что из меня вышло, в газету The Sunday Times из коробки возле входной двери. Потом открыла в ванне краны и забралась в тепловатую воду, глядя, как вокруг меня плавают сгустки крови.

– Помню, когда я перестала кричать, настала полная тишина, – говорю я Кейт. – Мне повезло. Джуд и Уилл тогда были на работе. В доме оставалась только я – и это. Я даже не помню, чтобы его разглядывала, хотя, по идее, и должна была. Знаете, как по телевизору показывают что-то страшное, и ты смотришь, закрывшись ладонями, сквозь пальцы, так что всего ужаса и не видишь. У меня, во всяком случае, не осталось в памяти его лица. Я даже не знаю, мальчик это был или девочка.

– Бог ты мой, и вы только сейчас впервые этим с кем-то поделились?

– Да. Я пыталась однажды рассказать об этом Гарри, но она не поняла, о чем я говорю. А больше я никому не могла в этом признаться. Ведь я совершила нечто ужасное.

– Что вы совершили, Эмма? – тихо спрашивает Кейт. – Вы что-то сделали со своим ребенком?

– Его я похоронила.

65

65

Суббота, 28 апреля 2012 года

Эмма

Когда я говорю, что похоронила дитя, Кейт умолкает. Я слышу собственный голос – как будто это кто-то другой рассказывает ей, что предать земле новорожденного младенца оказалось очень просто.

– Это было примерно то же, как я хоронила своего домашнего кролика, когда мне было девять. Я завернула все это в газету и сунула в полиэтиленовый пакет из «Бутс», так что невозможно было даже представить, что там внутри. В саду я выкопала ямку, положила туда сверток и припорошила землей. Всего несколько минут – и все было кончено. Сверху я переволокла большой вазон, в котором мать обычно выращивала нарциссы. Там тогда только проклюнулись маленькие зеленые ростки. А потом я вернулась обратно в дом.