Внезапно раздались тихие шаги. Мы с доктором отступили в тень вяза и стали ждать: но это оказалась всего лишь мисс Говард, пришедшая сообщить, что мистер Мур готов и ждет доктора.
– Там все довольно тихо, – сказала она, указывая на кладбище. – Так что он позвал Сайруса помочь поднять гроб из земли. Он не то чтобы слишком тяжелый…
Доктор зловеще кивнул ей, потом обратился ко мне:
– Ладно, Стиви. Несколько минут побудешь один. Будь начеку.
И они вдвоем ушли по Боллстон-авеню, а я остался под вязом глазеть на тени от лунного света. Вскоре поднялся теплый ветер, и это сыграло дурную шутку с моим зрением – и воображением. Все окружавшие меня тени превратились в призрачные человеческие силуэты, которые целой толпой передвигались, плясали и, как я все больше убеждался, готовились наброситься на меня. Ну да, конечно, я
И тут я кое-что заметил: один из этих человекоподобных силуэтов – маленький, под деревом через дорогу – не шевелился. Не просто не шевелился, а еще и находился не там, где ему следовало быть с учетом положения луны. Вдобавок как раз примерно на уровне глаз у него имелась пара мерцающих точек…
А для тени его гримаса была чересчур похожа на улыбку.
Я окоченел на месте, напуганный и сбитый с толку. Чем больше я пялился туда, тем больше становилась моя уверенность: «оно» – и впрямь человек; но в то же время все это всматривание начало потихоньку сводить с ума мое зрение. Я понимал, что не смогу ничего выяснить, пока не найду способ заставить эту тварь выйти из-под дерева в лунный свет – но тут можно было влипнуть всерьез, дело-то весьма опасное. Однако кем или чем бы ни было то, на что я смотрел, оно, похоже, не собиралось поднимать тревогу или действовать враждебно – и потому я решил, что со мной ничего не случится, если я просто выйду на пару шагов из-под дерева и попробую приглядеться получше.
И я пошел. И дико содрогнулся, когда теневое создание через дорогу зеркально повторило мое движение. Лишь только мы оказались вне покрова теней, я смог четко увидеть, кто это:
Эль Ниньо, маленький филиппинский абориген сеньора Линареса. На нем была та же самая одежда на четыре размера больше нужного – и по какой-то непонятной причине он действительно мне улыбался. Медленно подняв руку, он будто пробовал мне подать некий знак, и на минуту мне стало не так страшно. Попытка общения и улыбка в сочетании с его привлекательными округлыми чертами делали его не совсем угрожающим. Но потом он произвел иной жест: приподняв голову, потянулся рукой и провел пальцем вокруг шеи. В большинстве известных мне частей света этот жест значит лишь одно – но пигмей по-прежнему улыбался, и я еще на несколько секунд засомневался в его пользу, допуская некоторую вероятность того, что неверно его понял. Но случившееся следом никоим образом не утешало: все еще ухмыляясь, он положил ладонь на горло на манер удавки, будто хотел придушить кого-то – а в данном случае, вполне очевидно, вашего покорного слугу.