— Я говорю совершенно серьезно. Люди просто помешались на так называемых заговорах. Когда все знают подробности и нет ничего оккультного, не говоря уже о тайном, все это напоминает мне какой-то референдум.

— А настоящие заговоры? Какой из них настоящий?

— Я потерял вас, — отозвался сэр Уинстон, — но сейчас верну. Подождите немного. Итак, вы видите, церковь собирала все эти армии, чтобы полностью захватить власть. Ордены были весьма зажиточны, владели землями и деньгами, а еще они работали как банки. Становились настоящими транснациональными корпорациями. Они освобождались от налогов, и никто об этом не знал, кроме, конечно же, папы и, возможно, его консистории. А это неприятно, как вы понимаете. Главный штаб ордена тамплиеров находился в Париже. Он был размером с Лувр и полон золота. Тевтонские рыцари получили собственное государство, вполне технократическое. И теперь, внимание! — воскликнул старик. — Вот он, удар.

Чарльз чуть не выронил вилку.

— Восемнадцатого ноября 1302 года папа Бонифаций Восьмой издал буллу Unam Sanctam. Это самый важный документ в истории церкви, потому что на свет вышли ее истинные намерения, и в то же время он стал началом ее конца, пусть даже растянувшегося на несколько столетий. Тем не менее власть церкви никогда не была так велика, как в то время. Всерьез ее поколеблет лишь Мартин Лютер в шестнадцатом веке. Так или иначе, булла Бонифация объединила два меча.

— В одних ножнах.

— Если вам так угодно, — рассмеялся сэр Уинстон. — Самая важная часть буллы заключается вот в чем. Процитирую по памяти: чтобы получить спасение, необходимо подчиниться папе римскому; все люди суть подданные понтифика. Теперь папа стал главнокомандующим, фюрером. Весь мир должен был поклониться ему, все живое на земле, в воздухе и воде, — включая князей.

— Да, и князьям это совершенно не понравилось.

— Точно, особенно во Франции. Филипп Красивый решил, что данный декрет является lésé majesté[56], что он нанес открытый удар по государству; это нечто вроде coup d’état[57]. Король Франции обвинил папу в ереси и симонии. Говорят, что папа заявил: мол, он предпочел бы быть собакой, а не французом, ведь у французов нет бессмертной души. Болтали, что папе прислуживал маленький демон, терзавший людей и накладывавший на них заклинания и чары. Так началась война пропагандистов с неизбежными попытками подставить друг друга и подорвать доверие. Филипп назначил антипапу. Более того…

— Он отправил своего канцлера Гийома де Ногаре в Ананьи, резиденцию папы, — вклинился Чарльз. — При поддержке Шарры Колонна Ногаре взял Бонифация в плен. Позже он отпустил его, но папа умер, вероятно, от шока.