– Закрой свой поганый рот, Джо! – рявкнул Керри.

Джо взглянул на меня. Если он рассчитывал на мою помощь и сочувствие, то ошибался. Ройшн усмехнулась и с небрежным видом уселась на перевернутый ящик перед камином. Боже, как мне хотелось стереть эту наглую усмешку с ее лица!

– И чего ты хотела этим добиться? – спросила я. – Зачем тебе Софи? Ты хоть понимаешь, что творится сейчас с Фионой? Я не говорю уже о том, что мою мать арестовали за убийство! А о своей матери ты подумала?

Ройшн вскочила с перекошенным лицом.

– Не смей говорить о моей матери! Ты понятия не имеешь, что она чувствует. – Она помолчала, потом снова спокойно улыбнулась и села на место. – Неприятно, правда? Думать, что потеряла человека, которого любишь. А еще хуже – знать, что потеряла такого человека. Я подумала, что надо отплатить девицам Хёрли той же монетой. Пусть они узнают, что такое настоящий страх, что такое боль матери, теряющей ребенка! Вам понравилось, не так ли?

– Так вот почему ты все это затеяла? Или в твоем воспаленном мозгу было и кое-что другое?

Я почувствовала, как Софи крепко сжала мою руку. Она начала хныкать.

– Ты права, пора перейти к делу, – кивнула Ройшн. – Я хочу правды о Софи. Ни больше ни меньше. Я хочу, чтобы ты призналась в том, что ты и твоя сестра сделали с ребенком. Я хочу, чтобы Софи стала частью моей семьи – ее семьи. Маршаллы для нее такая же родня, как Хёрли. А ты, Эрин, это от нее скрывала. Ты и твоя семья прятали ее от нас десять лет!

Ройшн шагнула ко мне.

– Замолчи, Ройшн. – Я спрятала Софи за спиной, зная, что она слышит каждое наше слово. – Только не сейчас.

– Надо было думать об этом раньше, – отрезала Ройшн. – Ты не имела никакого права так поступать. Ни малейшего. Она дочь моего брата. Мой брат умер из-за тебя.

– И что дальше? – спросила я, думая только о том, как заставить ее поскорее замолчать.

– Мы вместе пойдем к адвокату и официально подпишем договор. Ты согласишься с тем, что мы – то есть моя семья – будем регулярно встречаться с Софи. Она сможет оставаться у нас. Моя мама будет с ней видеться, брать к себе и вообще обращаться с ней как с родной внучкой.

Я кивнула, хотя мое сердце разрывала боль. Я не могла делить Софи с Дайаной Маршалл. Она не хотела этого ребенка. А может, не хочет и сейчас?

– Твоя мать знает? – спросила я.

– Пока нет. Но это не твое дело. С какой стати ты заботишься о моей маме? Тебе было на нее плевать, когда ты сбежала в Англию.

– Тогда лучше ей не знать и дальше, – ответила я. – Потому что она этого не заслуживает. Она не хотела ребенка и требовала, чтобы я сделала аборт. Я уже говорила об этом раньше, и это правда.