Огромный негр встал перед Псиной. Мертвый голубь с раздувшимся от разложения животом и торчащими во все стороны перьями болтался перед лицом бродяги.

– Где Себастьян? – Футболист развернул кисть, и труп начал раскачиваться. Как маятник. – Скажи мне, или для тебя начнется День благодарения, часть вторая.

Псина не любил черных, и они отвечали ему тем же. Он всячески старался избегать контактов с темнокожими бродягами, выбирая окраины Виктори, где мог поправить себе настроение и мирно нищенствовать.

– Где? – Глаза большого чернолицего были маленькими и безжалостными.

У Псины не было друзей, но имелся один знакомый, который давал ему бухло за доставку пакетов и слежку за разными людьми. А бывало, что он стоял для этого человека на стреме. Звали щедрого знакомого Себастьян Рамирес, и бродяга не собирался рассказывать про доброго самаритянина какому-то ниггеру в пиджаке.

– Я не знаю, кто…

Коленная чашечка негра врезалась в грудь Псины. Он закричал, и тут же дохлая птица заткнула ему рот.

– Лжец, – сказал чернокожий мужик.

Труп голубя имел вкус грязи и перьев, а его клюв поцарапал Псине нёбо. Бездомный безрезультатно пытался оттолкнуть сильные руки обидчика.

Однако вскоре чернокожий громила и сам убрал голубя.

Кровь наполнила рот Псины и потекла по подбородку тонкой алой струйкой, похожей на змеиное жало. Испуганные больные глаза смотрели на мучителя.

– В следующий раз я засуну его поглубже, – пообещал негр.

– Тебе лучше ему поверить, – посоветовал рыжий.

Рябой азиат наблюдал за происходящим с легкой заинтересованностью.

Псина сплюнул кровь.

– Его здесь нет.

– Куда он пошел?

Бродяга не хотел злить Себастьяна, даже несмотря на то что ему грозили засунуть в рот мертвую птицу.

– Пошел в задницу, ниггер, – сказал он.

– Он снова принялся за свое, – заметил рыжий.