Она замолчала. Вик и Вадим переглянулись.

– Но ведь у вас есть его фотографии в раннем детстве. Младенцев всегда фотографируют.

Она покачала головой:

– Мы с мужем не могли иметь детей. Люк не был нашим… биологическим сыном. Мы обращались в органы опеки, чтобы взять его.

Она перемежала свои слова долгими паузами. Вик и Вадим молчали, чтобы не сбивать ее с ритма.

– В то время мы жили в Париже, в Десятом округе. Ему было пять лет, когда мы наконец смогли забрать его к себе. Люк был брошенным ребенком. Нам рассказали, что первые дни его жизни были чудовищными. Какой ужас – поступить так с собственным сыном.

Она поднялась и направилась в кухню:

– Мне нужно выпить кофе. Вы хотите?

Они охотно согласились. Она вернулась с тремя полными чашками на подносе. Вик поблагодарил.

– Что произошло в первые дни его жизни?

Она поморщилась:

– Люка обнаружили на дне мусорного контейнера возле заводов в Сен-Дени, недалеко от линии скоростного метро. Вы хотели знать официальную дату его рождения? Четвертое мая тысяча девятьсот семьдесят третьего года. Во всяком случае, так его записали. Какой-то человек рано утром проходил мимо помойки и услышал крик младенца. Посиневший ребенок лежал в мешке с отбросами; пуповина у него еще не отпала, на тельце оставалась засохшая кровь… Когда младенца приняли в больницу и врачам удалось его спасти, они не могли прийти в себя от восторга: этот ребенок тысячу раз мог умереть, а он выжил. Мы так и не нашли тех, кто его выбросил.

Вик глотнул кофе. Отказ при рождении, никаких корней, позднее усыновление: Мориарти пришел в жизнь с нелучшими шансами на выживание.

– Люк был в курсе того, как он появился на свет?

Она потупилась:

– Мы переехали сюда, когда ему было семь лет. Муж работал в системе очистки воды. Люк знал, что он приемный, но… понятия не имел, что его бросили. Как-то вечером, очень поздно, мы с мужем смотрели репортаж про отказ от новорожденного. Есть женщины, которые во время беременности не толстеют, как бы невероятно это ни показалось, и ускользают от любых радаров, даже от взгляда собственного супруга. Так вот мы с мужем были убеждены, что Люк – плод именно такого отказа. Он родился очень маленьким, пуповина была отрезана плохо, кровь не смыта… Да еще обнаружили его в помойке… Некоторые женщины, из тех, что отказываются от своего ребенка, считают, что произвели на свет отброс, а не человека.

Тыльной стороной ладони она погладила чашку, как если бы это была детская щечка.

– Знаете, это ужасно, когда женщины не признают самого факта своей беременности. В некоторых случаях материнская матка развивается не вширь, как во время нормальной беременности, а тянется кверху. Плод увеличивается вдоль позвоночного столба и растет стоя, словно для того, чтобы остаться незамеченным, спрятаться от матери, которая его не хочет. Представляете себе травму малыша, который даже еще не родился? Медики считают, что у нас не остается никаких воспоминаний о наших первых годах. Но ребенок, уже родившийся ненужным… Я уверена, что отказ, который терзает, мучает его… этот отказ он носит в себе…