Каким-то образом мне удается проспать почти весь полет, хотя это все равно не приносит никакого облегчения. Во сне я вижу Сэм, которая сидит на диване в гостиной, неестественно выпрямив спину. Я в кресле напротив нее.
– Это ты убила Лайзу Милнер? – спрашиваю я.
– А это ты убила тех ребят в «Сосновом коттедже»? – отвечает она вопросом на вопрос.
– Ты уклоняешься от ответа.
– Ты тоже.
– А как
Сэм улыбается, ее помада такого насыщенного красного цвета, что кажется, будто она измазала кровью губы. «Ты боец и сделаешь что угодно, чтобы выжить. Как и я».
Когда мы заходим на посадку над Нью-Йорком, голос стюардессы вырывает меня из сновидений. Я сажусь и пытаюсь стряхнуть с себя остатки сна. Потом смотрю в иллюминатор – ночное небо и освещение в салоне лайнера превращают его в овальное зеркало. Я едва узнаю женщину, которую вижу в отражении.
Я не помню, когда узнавала ее в последний раз.
«Сосновый коттедж» 22:14
«Сосновый коттедж» 22:14
В спальне Крейг тут же снял с себя трусы. Куинси поняла, что их на нем больше нет, только когда он забрался на нее, стал пьяно целовать, задрал на живот платье и с силой прижался к бедрам. Когда он потянулся к ее груди, она положила ладони на его соски, тем самым выражая свое согласие.
Девушка была готова и знала, чего ожидать. Жанель ее подробно проинструктировала. Она чувствовала себя девственной весталкой, которую бросили на алтарь в ожидании вечности.
Но потом дыхание Крейга стало дерганым и прерывистым. Как и его движения, грубые от чрезмерного количества алкоголя и травки.
Его колени скользнули у нее между ног и попытались развести их в стороны, но в ответ на это все тело Куинси напряглось.
– Подожди, – прошептала она.
– Просто расслабься, – сказал Крейг.
Он прильнул губами к ее шее и стал взасос целовать, втягивая жадным ртом кожу.
– Я стараюсь.