Слева от меня Тина. Я ощущаю ее присутствие, слышу, как под ее руками на руле поскрипывает кожа, хотя мы не едем и двигатель выключен. Мы где-то стоим.
Я пытаюсь пошевелиться и начинаю ворочаться под ремнем.
– Зачем…
– Расслабься и побереги силы, – говорит Тина, – они тебе вскоре понадобятся.
Я продолжаю извиваться. Тянусь к дверной ручке. Но отяжелевшие пальцы способны схватить только воздух.
– А ведь ты, Куинни, могла избавить себя от этих проблем, – говорит Тина, – поверь мне, я всей душой хотела, чтобы все было по-хорошему. Хотела уложиться в один день. Ну максимум в два. Я прихожу, веду себя вежливо, узнаю все, что ты помнишь о «Сосновом коттедже». Раз-два и готово.
Мои пальцы наконец входят в соприкосновение с ручкой. Мне удается потянуть ее на себя. Дверца открывается, швыряя мне в лицо порыв октябрьского ветра, пропитанного запахами леса. Я рвусь ему навстречу, пытаясь выкатиться из машины, но меня не пускает ремень. Затуманенный мозг о нем совершенно забыл. Впрочем, неважно. Даже если бы здесь не было ни ремня, ни машины, все равно мне не удалось бы убежать. Все мое туловище будто глыба мрамора.
– Эй, ты полегче, – говорит Тина, втаскивая меня обратно на сидение.
Когда она тянется через меня, чтобы захлопнуть дверцу, я хлопаю ее по руке. Удар настолько слабый, что кажется, будто я ее глажу.
– Не упирайся, детка, – говорит она, – единственное, что мне нужно, – это правда. Что ты помнишь о «Сосновом коттедже»?
– Ничего, – отвечаю я. Язык понемногу начинает работать. Мне даже удается породить целое предложение: – Я не помню ничего.
– Это ты уже говорила. Но просто не могу тебе поверить. Лайза запомнила все и описала в своей книге. Сэм тоже, и рассказала об этом в интервью.
Мысли в голове постепенно набирают скорость. Вслед за ними и мышцы рта.
– Давно ты себя за нее выдаешь?
– Не очень. Где-то около месяца. Как только поняла, что это сойдет мне с рук.
– Зачем?
– Потому что нужно было понять, что