Она направляется к дому, и я остаюсь в салоне одна, судорожно пытаясь придумать хоть какой-нибудь план. Нажимаю пальцем кнопку у бедра, и ремень безопасности со щелчком отскакивает в сторону. Лезу в карман за телефоном.

Его нет. Тина его забрала.

Но у меня есть еще один. Воспоминание о нем бурным вихрем врывается в затуманенный мозг. Я сую руку за пазуху и нащупываю пальцами украденный «Айфон», прижатый к телу лямкой лифчика.

Через ветровое стекло я вижу, что Тина подходит к дому, останавливается у двери, прямо под покосившейся вывеской «Сосновый коттедж» и пытается попасть внутрь, дергая ручку. Когда это не срабатывает, она наваливается на дверь плечом.

Я включаю телефон и, затаив дыхание, проверяю уровень заряда. Он в красной зоне. Сигнал совсем слабый – в углу то появляется, то исчезает одна-единственная палочка. На один звонок, наверное, хватит.

Надеюсь.

Но звонить в 911 не вариант. Тина услышит мой голос. Отнимет телефон. А то и еще хуже. Я не могу так рисковать, хотя и подозреваю, что худшее со мной произойдет в любом случае.

Остаются только смс. И только Купу. Я напишу с чужого телефона, так что он не узнает номер. С учетом того, что случилось минувшей ночью, это только к лучшему.

Я поднимаю глаза на дом и вижу, что Тина по-прежнему сражается с дверью. Это мой единственный шанс.

Я быстро набираю Купу сообщение, призывая замутненное сознание выдать его номер. Пальцы скользят по умирающему смартфону.

это куинн сэм держит меня в соснвом котедже помоги

Я нажимаю кнопку «Отправить», звучит короткий сигнал, подтверждающий, что смс уже в пути. Потом дисплей гаснет и батарея испускает дух. Я сую телефон в карман.

Я замечаю, что Тине наконец удалось выломать дверь. Дом распахивает черную зияющую пасть, готовую поглотить меня без остатка. Фары автомобиля светят прямо на него, резкие лучи кромсают сгущающиеся сумерки вплоть до самого порога, и в их сиянии нежится клочок запыленного пола.

Один взгляд на внутренности дома утраивает ужас, сгустившийся в груди. Словно стекло, он прокалывает легкие и перекрывает воздух. Когда Тина направляется обратно к машине, мне остается только одно – бежать.

Вот только я не могу.

Стоять – далеко не то же самое, что сидеть. Встав на ноги возле машины, я чувствую, что таблетки опять вступают в свои права и швыряют меня на землю. Но Тина уже рядом и не дает мне упасть. К шее взлетает нож и повисает рядом с горлом, царапая кожу.

– Извини, детка, – говорит она, – отделаться не получится.

Тина тащит меня к дому, я барахтаюсь и упираюсь изо всех сил. Мои каблуки вонзаются в гравий, но они неспособны нас затормозить, и о моем отчаянном сопротивлении свидетельствуют только две глубокие борозды на дорожке. Одна моя рука придавлена ее рукой. Той самой рукой, что сжимает нож, которого я не вижу, но могу явственно почувствовать. Каждый раз, когда мой рот открывается, чтобы закричать, подбородок упирается в его рукоятку. Много раз подряд.