Полицмейстер подвинулся, пропуская его к пастуху.

– Так-так, – пробормотал Мериме, наклонившись. – Понятно. Полагаю, вы хотите оставить здесь все так, как есть?

– Само собой.

– Тогда лучше всего снести шалаш. Так будет удобнее.

– Пусть решает господин Инсаров.

Он засунул обратно в кобуру револьвер, так и не пригодившийся ему.

Я, конечно, догадался, что пастух был мертв. Но что послужило причиной смерти – потеря крови от ран, видневшихся на шее, или пробитое сердце?

Я присел рядом с доктором.

– Это Барков, – сказал Мериме, вглядываясь в лицо покойника. – Убит ножом, рана… – он быстро осмотрел тело, – одна. Безусловно, смертельная. Видите, нож вошел между четвертым и пятым ребрами, под углом? Сердце наверняка задето. Точно смогу сказать после вскрытия.

Я взглянул на труп. Пастух лежал, неестественно забросив руку назад. Открытые глаза выпучены, под носом запеклась струйка крови.

– Похоже, он с кем-то подрался, – заметил я, вставая на ноги, чтобы не видеть следов начавшегося разложения. – И получил хороший удар в нос.

– Или стукнулся о землю, – ответил Мериме.

– Когда наступила смерть?

– Я бы сказал, дня полтора-два назад.

– Понятно.

– Кажется, налицо новый способ убийства, – заметил Армилов.

– Думаете, эта смерть не связана с предыдущими? – В голосе доктора прозвучало сомнение.

– Разве что косвенно.

– Что вы имеете в виду?

– То, что я не вижу поблизости Громова и не помню, чтобы он приходил в участок и заявил об убийстве своего приятеля.