– Провел ради любопытства на собственные средства. Оказалось – удобно. Впрочем, я пользуюсь им крайне редко, – Армилов взял фуражку. – Пора отправляться. Думаю, успеем.

– Постойте. Вы выяснили насчет следов на раскопках?

Армилов закатил глаза.

– Да, черт возьми! Никто ничего не заметил, так что врет ваш Бродков. А теперь прощайте!

– Желаю вам удачи, – искренне проговорил Мериме.

– Я подожду вас на улице, коллега, – сказал ему Фаэтонов и вышел вслед за полицмейстером.

Когда мы остались одни, доктор опустился на стул и водрузил очки обратно на нос. Вид у него был растерянный и обескураженный.

– Петр Дмитриевич, это ужасно! Чтобы в наши времена, в самом конце девятнадцатого века люди устраивали самосуд – такое немыслимо! – Он тяжело вздохнул.

– Да бросьте, доктор, – попытался я его утешить. – Это из-за жары и засухи. Вы что, никогда не встречали разъяренную толпу?

– Только что встретил, – мрачно отозвался Мериме. – Впрочем, вы, конечно, правы. Дело в гнетущих обстоятельствах. У людей начинается массовый психоз, они готовы растерзать любого человека, который покажется им опасным.

– Согласитесь, цыгане не выглядят совсем уж невинными жертвами. Они действительно превращали местных жителей в зомби, – напомнил я.

Мериме покачал головой.

– Да-да, разумеется. И все же… наблюдать подобное… Дикость! Вас там не было, Петр Дмитриевич, вы не видели толпу, вооруженную чем попало.

– В лагере много цыган?

– Достаточно. Армилов оставил под арестом только тех, которые участвовали в ритуале. Думаю, цыгане надеются на их возвращение, а после этого собираются убраться из Кленовой рощи.

– Полицмейстер кого-то отпустил? – Я был удивлен.

– Против них не нашлось прямых улик, да и местная тюрьма не так уж велика.

– Представляю, каково было Армилову освобождать цыган! – с усмешкой проговорил я.

– Теперь местные жители спешат разделаться с ними вместо него, – заявил Мериме.

– Ему придется защищать цыган. Вот ведь какой парадокс.