Исходный возраст постройки: сорок три года. Первые приобретатели – чета Макэндрюс.

Спустя восемь лет – сразу после рождения Зельды – собственность перешла к Зайне Джейн Смит (первоначальный взнос от семейного траста Дж. С. Смит из Шейкер-Хайтс, штат Огайо; погашение ипотеки лежит на мисс Смит).

Через восемнадцать месяцев – взыскание о неуплате, обращенное на агентство «Амансон: займы и сбережения».

В последующие годы дом несколько раз перепродавался. Внешне никакой привязки к фирме Ярмута Лоуча или Энид Депау.

Неожиданно Майло округлил глаза:

– Гляди-ка. Она совершала паломничество в дом своего детства – или того, что считала домом своего детства. – Он поморщился. – Вскапывала грязь.

– Вскапывала, взывая к своей матери, – дополнил я.

Стёрджис отъехал на метр от стола и повернулся в кресле ко мне:

– Ты думаешь, она считала, что Зайна погребена там? Тогда почему не вернулась туда для выяснения?

– Ее могли отпугнуть арест и принудительное лечение. Или психическое ухудшение помешало следовать намеченному плану… Я действительно не знаю и, возможно, не узнаю уже никогда.

– Я вот пытаюсь представить, каково это – быть ею, – вздохнул Майло. – Пробираться ощупью по городу, слушая гуденье головы, как в непрерывном кислотном трипе… Неужели с такими людьми действительно ничего нельзя сделать?

– Кто-то из них поддается лечению, кто-то – нет, а некоторым становится еще хуже. Оценить перспективы успехов или неудач толком не может никто.

Майло еще раз просмотрел документы о взыскании.

– Семья состоятельна настолько, чтобы иметь трастовый фонд, и допустила, чтобы Зайна лишилась жилья.

– Даб сказал, это была самая пофигистская семья, с какой он когда-либо сталкивался, – припомнил я. – Никто ей не звонил и даже не справлялся, кроме одного брата, который звякнул разок через месяц после того, как не смог связаться с ней на День благодарения. Он намекнул, что Зайна всегда была проблемным ребенком.

– Им надоело подпитывать ее финансово.

– И – или – их отталкивал ее образ жизни. В том числе внебрачный ребенок, если Зельда действительно была ее дочерью. О своем отце она даже не заговаривала. Ни разу.

– Все это, плюс ее разгульная жизнь. Я так и вижу, как гнутся носы о замочную скважину, – произнес Майло. – Мы оба со Среднего Запада; между «здесь» и благопристойным Огайо лежит огромная дистанция. – Он отложил бумаги в сторону. – Семья могла сделать ей ручкой, если б узнала, что у нее ребенок?

– Ребенок, появление которого они не приветствуют? Да кто ж его знает. Брат не выразил Дабу никакой обеспокоенности.